Мерзавец на выданье

— Но почему она оставила такую красивую шубу? — изумилась Валерия.

Рафик оторопел:

— И в самом деле, почему?

— Может забыла?

— Не-ет, она везде теряла меня, но шубу — никогда! Оставила назло, — предположил он. — Понимаешь, эту шубу я ей дарил. Говорю же, чтобы ни купил — все забракует. Купил ей как-то свитер. «Это тряпка», — говорит жена. «Ты что, — возражаю я, — это чистая шерсть, целых восемьдесят процентов.» «С чего ты взял?» — удивляется она. Я ей в ответ: «На этикетке написано». И знаешь что она сказала?

— Что?

— «Ха, дурак! Вот вся эта шерсть на этикетке и осталась!» Вот же сучка!

Валерия прониклась сочувствием.

— Милый, — сказала она, — дари мне что хочешь. Все буду хвалить.

И Рафик тут же сделал широкий жест:

— Дарю тебе эту квартиру!

— Правда? — обрадовалась Валерия.

— Завтра же прикажу переклеить обои и поменять мебель.

Валерия завизжала от восторга:

— И-иии! Рафик! Ты мой самый любимый!

— Не самый, а единственный, — ревниво поправил он.

— Да! Единственный! Пойдем, посмотрим куда что лучше поставить, — потащила она его из спальни.

Квартира была огромная. Валерия бегала из комнаты в комнату и мечтала:

— Здесь будет зеркало! Или здесь? Или повесим сюда?

— Как скажешь, драгоценная.

— А здесь туалетный столик.

— Именно.

— А здесь мы фонтанчик организуем. У меня на лице кожа очень сухая.

На фонтанчике Рафик схватил Валерию в охапку и с воплем экстаза «у тебя персик, а не кожа» снова потащил ее в спальню.

— Прямо в шубе, прямо в шубе, — твердил он.

— Зачем? Зачем? — сопротивлялась она.

— Чтобы отомстить жене.

И Валерия сдалась: месть — благородное дело.

Потом Рафик пошел в душ, а Валерия, не снимая шубы, снова отправилась дефилировать по квартире. Комнаты были хороши, но больше всего ей понравилась прихожая. Просторная, отделанная резным дубом, она Валерию потрясла. Не совладав с радостью, Валерия бросилась звонить подруге.

— Лиза! Резной дуб! Дуб! Представляешь? Бешеные деньги!

— Ку-куру-куку! — восхитилась Елизавета.

— Обалденная квартира! И он ее мне подарил! Представляешь?

Елизавета одобрила:

— Настоящая мужская щедрость.

— Как мне повезло!

Вдруг в момент пика везения входная дверь распахнулась и…

То, что произошло в дальнейшем, Валерию просто парализовало — она так и застыла с трубкой в руке, голая, но в норковой шубе. Почему?

Потому что на пороге стояла блондинка, мумия-боссша, которая накануне доверила Валерии свое тело. В одной руке у нее был зонт, в другой дорожная сумка.

Мумия тоже не ожидала встречи со своей телохранительницей, а потому потеряла дар речи. Она лишь переводила глаза с голого живота Валерии на роскошный горностаевый воротник своей шубы. Переводила, переводила и беззвучно хватала ртом воздух…

Так продолжалось до тех пор, пока из ванной не вышел Рафик. Вот тут-то мумию и прорвало.

— Ах ты, сволочь! Ах ты, гад! Я — за дверь, а ты — бабу в мою постель! — заорала она и… начала зверски лупить своим зонтом Валерию.

Все согласно загадочной женской логике.

Что же сделал Рафик?

Разумеется, он повел себя, как настоящий мужчина — присягнул на верность жене.

— Дорогая, — воззвал он к мумии, — сейчас тебе все объясню, и ты сразу поймешь! Я не виноват! Она сама заявилась и соблазнила меня сама!

— Кто она? Кто она? — резво охаживая зонтом Валерию, вопила мумия, хотя прекрасно знала, что это телохранительница, которая всего-навсего «перепутала» в их семье тела.

Далее…

Что далее, знают все. Скандал не угас мгновенно, но история так банальна, что нет смысла и продолжать. Совершенно очевидно, что простодушная Валерия одним махом лишилась и работы, и брюнета, и, увы, своего Французского — привычного и домашнего.

Остаток ночи она прорыдала на тощей груди Елизаветы, которая, срывая крошку с зубов, бесилась и приговарила:

— Ну я Рафику покажу. Такую про его фирму статейку состряпаю, тошно ублюдку станет. Сделаю ему настоящий ку-куру-куку!

— Не надо, не надо, — всхлипывала Валерия.

— Надо-надо, — заверяла Елизавета и, глотая слезу сочувствия, спрашивала: — Теперь ты понимаешь, что мужиков совершенно нельзя любить?

— Теперь я понимаю, что нельзя любить брюнетов. Они, оказывается, хуже блондинов, — с ревом сообщала Валерия и тайком от подруги подумывала: «Как бы своего Французского обратно вернуть?»

Глава 8

Дороф задумчиво смотрел в экран телевизора. Там на канале Дискавери дельфины ловко загоняли в морские сети бескрайние рыбьи косяки, бурлящие серебристыми спинами. Люди и дельфины (практически бок о бок) делали общее дело. И работа их спорилась — похоже, были довольны и животные и рыбаки.

Казалось бы, что их связывает: одни на земле обитают, другие живут в море. А вот, поди ж ты, общий язык нашли и сотрудничают к обоюдной выгоде. Уже много веков. И никто никого не предал, не кинул: ни дельфины своих рыбаков, ни рыбаки своих верных дельфинов.

«А я, черт возьми, вынужден опасаться своих друзей, — раздраженно подумал Дороф. — Боюсь того, с кем в упряжке одной радею за общее дело».