Мерзавцы. Почему женщины выбирают не тех мужчин

Человеку свойственно перенимать образцы поведения и эмоциональные установки своих родителей на подсознательном уровне.

Человеку свойственно перенимать образцы поведения и эмоциональные установки своих родителей на подсознательном уровне. Чувствующая себя брошенной мать переносит свои эмоции и соответствующее поведение непосредственно на ребенка – даже если у нее при этом совершенно противоположные намерения. Это имеет далеко идущие последствия. Например, если мужчина сталкивался в детстве с равнодушием со стороны матери, что причиняло ему душевную боль, он ищет таких женщин, которым может снова и снова мстить за эту боль. При этом сам факт – причина пренебрежительного к нему отношения матери – остается хорошо зашифрованным. Таким образом, в этом случае мы имеем дело с замаскированной навязчивой идеей повторения переживаний, в которой проявляется разрушенное собственное «я».

Существуют некоторые свидетельства, позволяющие определить, какие переживания выпадали в прошлом на долю человека, и даже ключ к их расшифровке. Так, презрение является наиболее распространенной и самой эффективной формой маскировки собственного бессилия. Оно представляет собой непосредственное выражение скрытой слабости. Но есть и другие механизмы защиты собственных чувств.

• Отрицание (собственных страданий).

• Перенос (не мой отец, а мой друг причинил мне боль).

• Идеализация (жесткость отца делает меня сильнее).

• Рационализация (я обязан воспитывать своего ребенка).

Механизмы маскировки, отрицания и утаивания служат одной-единственной цели: превращению собственных пассивных страданий в активное поведение. В большинстве случаев основной причиной такого поведения является отсутствие объекта чувств, в особенности объекта любви.

Презрение является наиболее распространенной и самой эффективной формой маскировки собственного бессилия.

Итак, выбор партнера непосредственно связан с характером «первичного объекта». У Кристин, подруги Клауса, таким объектом был отец. В результате отношение к Клаусу у нее было весьма противоречивым. Попавшая в подобную ситуацию женщина выражает свои чувства следующим образом: «Я не могу жить ни с ним, ни без него». Бесконечные расставания, за которыми следуют примирения, и отнюдь не противоречащая этому сильная привязанность к партнеру являются свидетельством инсценировки «брошенности», свидетельством наличия мании. Женщина мучительно боится потерять партнера, то есть заместителя отца. С другой стороны, в ней вновь пробуждается укоренившееся еще в детстве чувство безысходного одиночества. Это выражается в неожиданных и беспричинных, с точки зрения партнера, вспышках гнева и бесконечных упреках в безразличии с его стороны.

Страдания Кристин были интроекцией[4] отцовского презрения и безразличия. Затаенная боль выливалась у нее в чувство, которое она сама называет «духовным уничтожением». Одновременно с этим она выражала по отношению к Клаусу, объекту своей любви, презрение, хорошо замаскированное под совершенно противоположное чувство смирения и покорности. По сути дела, отец еще в детстве разрушил ее эмоциональную сферу. Выбирая партнера, Кристин с неизменным упорством искала не того, кто мог бы разобраться в ее проблеме. Она искала такого человека, который точно так же, как отец, не имел бы возможности войти в ее положение, понять ее, откровенно поговорить с ней. Клаус же с не меньшим упорством искал женщин, которые, казалось бы, желали его, но в глубине души отвергали. Его собственная мания – стремление к независимости – побуждала его из раза в раз повторять попытки сделать невозможное возможным.

Таким образом, встреча Кристин и Клауса была заранее обречена на неудачу. Они признавали друг за другом определенные достоинства, и в этом смысле между ними царило «согласие». Но спираль взаимных противоречий и разрушительных маний раскручивалась все сильнее и сильнее. В литературе подобная ситуация описывается как отношения двух партнеров, которые страдают расстройствами, связанными с нарциссизмом, и склонны к депрессии.

Под занавес отношений, когда боль расставания, преследовавшая Клауса на протяжении нескольких месяцев, немного утихла, он прислал Кристин сообщение по электронной почте:

«Желаю тебе, чтобы ты была свободна. Не от моей персоны, а от объекта, которым я для тебя являлся».