Мерзость

– Понятно, – сказал доктор. – Мы случайно наткнулись на расселину, в которую герр Зигль и его друзья сбросили тела наших шерпов из третьего лагеря.

Меня била дрожь, и я никак не мог ее унять. Пасанг достал из одной из своих набитых до отказа брезентовых сумок одеяло и накинул мне на плечи.

– Вы не хотите… взглянуть? – спросил я.

– Есть вероятность, что кто-то из них жив? – поинтересовался он. В темноте пятна света от головных ламп плясали на груди друг у друга.

Я вспомнил о синих лицах, застывших глазах, окоченевших телах и руках, которые видел внизу.

– Нет.

– Тогда не хочу, – сказал доктор Пасанг. – Полагаю, я отклонился от тропы на несколько ярдов. Вы не могли бы какое-то время идти первым, мистер Перри, чтобы обойти следующие расселины?

– Конечно, – ответил я, вернул на место кислородную маску и занял лидирующую позицию в нашей связке.

Вешек почти не осталось, но немцы Зигля оставили вполне различимые следы в том месте, где между расселинами вилась наша безопасная тропа. Я опустил голову, направив луч лампы на дорогу впереди меня, и сосредоточился на том, чтобы не сбиться с пути, на какое-то время забыв обо всем. Я знал, что если потеряю дорогу, то Жан-Клод вернется и поможет мне.

Второй лагерь на высоте 19 800 футов и первый лагерь на высоте 17 800 футов просто исчезли. Не знаю, что сделали немцы с остатками палаток и грузов, но мы с Пасангом при свете своих ламп не могли найти от них даже следа. А поскольку спускались мы осторожно – хотя истинной причиной было то, что я просто не мог идти быстрее, – то последнюю милю от первого лагеря до базового лагеря на высоте 16 500 футов мы преодолевали при слабом свечении, которое обычно наблюдается перед восходом солнца. Если бы там нас ждали немцы, чего опасался Дикон, то наши шахтерские лампы были в буквальном смысле предательскими, но мы с Пасангом просто не могли остановиться – несмотря на жуткую усталость, – пока не покинем эту проклятую долину.

Я снова и снова представлял Реджи и Дикона, одиноких, возможно больных или раненых, застрявших наверху, в шестом или пятом лагере – совсем в другом мире, не таком, как эта ледниковая долина, – ждущих помощи от нас с Пасангом.

Помощь не придет. Дышать было так трудно, что я едва держался на ногах и все чаще спотыкался, спускаясь по длинному склону морены между нависающими пирамидами кальгаспор и ледяными стенами с обеих сторон. Я не смог бы вернуться и во второй лагерь, даже если бы от этого зависела моя жизнь, не говоря уже о том, чтобы пройти весь ледник.

Мы осторожно вышли из-за гребней морен и ледяных пирамид к тому месту, где был базовый лагерь. Теперь от него ничего не осталось. Все тела убрали, палатки сняли и, скорее всего, сожгли. Словно экспедиции Дикона – Бромли никогда и не было.

Небо начинало светлеть – чернота ночи сменялась серым предрассветным сумраком. Описав широкий полукруг и обойдя то место, где раньше стояли палатки и стены сангха базового лагеря, мы с Пасангом – зачем-то еще в связке – вышли на гравий перед крайними гребнями морены. Выключив лампы, спрятали их в брезентовые сумки, которые теперь закинули за спину, поверх кислородного аппарата. Там у меня были четыре тяжелых кислородных маски и еще куча вещей – от печки «Унна», которая нам так и не пригодилась, до котелков и сковородок, которые мы зачем-то таскали с собой.

– Что теперь? – прошептал я, преодолевая боль. – Могу я наконец снять эти последние кислородные баллоны?

– Пока нет, мистер Перри, – шепотом ответил мне доктор Пасанг. – Вам еще очень трудно дышать из-за воспаления и отека в горле. Мне совсем не хочется делать трахеотомию – только в случае крайней необходимости.

– Да будет так. – Даже шепот получался у меня хриплым. – Куда теперь? До монастыря Ронгбук одиннадцать миль, и там мы можем попросить помощи, но я сомневаюсь, что у меня хватит сил идти дальше, в Чобук или Шекар-дзонг.

– В монастыре герр Зигль мог оставить своих друзей, – заметил Пасанг.

– Дерьмо.

– Совершенно верно, – согласился шерпа. – Но можно попробовать дойти до окрестностей монастыря, а потом я переоденусь в наряд паломника, который захватил с собой, и произведу разведку в Ронгбуке, а вы будете ждать меня среди скал на подходе к нему. Если немцев там нет, мы попросим помощи и защиты у реинкарнации Падмасамбхавы, гуру Ринпоче, доброго Дзатрула Ринпоче, святейшего ламы монастыря.

– Я иду с мечем судия… [64] – прохрипел я, но шутка не рассмешила даже меня самого. – Но сначала, мне кажется, мы должны…

Я не слышал выстрелов, пока в нас не ударили пули.

От первой голова Пасанга дернулась вперед, и мне на лицо и на опущенную кислородную маску брызнула кровь. Мгновение спустя я почувствовал, как вторая пуля пробивает мой рюкзак и кислородный аппарат и ударяет мне в спину, правее и выше левой лопатки.

Пасанг уже упал, головой вперед, вероятно, бездыханный, на острые камни под нашими ногами. Не успев открыть рот, чтобы закричать, я почувствовал удар в спину и рухнул рядом с ним, потеряв сознание прежде, чем вытянул руку, чтобы смягчить падение.