Мерзость

— Тогда берем груз и идем в пятый лагерь, прямо сейчас.

Я поднял руку, как школьник, просящий разрешения выйти в туалет.

— Еще не стемнело. Тот немец, который снизу стрелял из твоей винтовки с оптическим прицелом, продемонстрировал завидное искусство. А он не снимет нас по одному, когда мы выйдем на снежное поле Северного гребня и нас можно будет увидеть с ледника?

Дикон посмотрел на вершину и гребни Эвереста, заслоняющие заходящее солнце: Желтый пояс и самые верхние скалы Северного гребня были ярко освещены, а остальная гора и все наше Северное седло теперь оказались в тени.

— Когда мы выйдем на заснеженные склоны Северного гребня, будет почти темно, — тихо сказал он. — Связываться не стоит. Как мы обсуждали сегодня утром, будем передвигаться хаотически — с разной скоростью — и зигзагом, пока не доберемся до перил. Свет не включаем, даже головные лампы.

— А когда доберемся до перил? — спросил я. — Тогда нам придется использовать головные лампы — станет слишком темно, и мы не сможем увидеть опоры для рук и ног. Снайпер с ледника по-прежнему может нас там достать?

— Да, но это максимальная дистанция, — ответил Дикон. — И мы не будем включать головные лампы на трудных участках, где протянуты перила, Джейк. Используем свет звезд, память тела и жумары Жан-Клода.

— Потрясающе.

— Это действительно потрясающе, mon ami, — сказал Жан-Клод. — Если не считать твоего постоянного кашля, все, похоже, нормально себя чувствуют. Мы акклиматизировались — по крайней мере, для этого этапа восхождения. А восхождение на Эверест при свете звезд станет пиком моей альпинистской карьеры.

— Если только не концом карьеры, — с трудом выговорил я между приступами кашля.

— Я дам вам еще микстуры от кашля, мистер Перри, — сказал доктор Пасанг. — Но не слишком много. Кодеин вызывает сонливость и рассеянность, а это совсем лишнее. К счастью, у меня есть таблетка, которая поможет вам бороться со сном.

— До утра нам всем могут понадобиться такие таблетки, — сказал Дикон.

— Мы собираемся пройти весь путь до пятого лагеря в темноте? — спросил я, ощущая невероятную усталость после дня непрерывного кашля вперемежку с выбросами адреналина.

— Нет, Джейк, дорогой мой. — Реджи взяла мою руку в свои. — Вы не помните? Мы остановимся в пятом лагере, чтобы выпить чаю и демонтировать большую палатку, но до рассвета мы должны добраться до шестого лагеря.

Теперь я вспомнил весь план. «Твою мать…» — подумал я. Однако в присутствии дамы, будучи выпускником Гарварда и джентльменом — но в основном потому, что шел 1925 год, — не произнес этого вслух.

Опираясь друг на друга, чтобы не упасть, и низко пригибаясь, мы побрели к четвертому лагерю, где нас ждал груз — и абсолютно немыслимое восхождение.

Глава 12

Если не считать одиночного ночного восхождения на вулкан Эребус в Антарктике несколько лет спустя, в 1930-х, я никогда не видел такой красоты и так не наслаждался восхождением, как во время того ночного перехода в мае 1925 года по Северному гребню Эвереста из четвертого лагеря на высоте 23 000 футов в наш шестой лагерь на высоте 27 000 футов. Возможно, это было идеальное сочетание телесной радости восхождения среди невероятной красоты освещенного звездами пейзажа и психологического комфорта от того, что рядом со мной друзья, которых я люблю.

Конечно, потом я задумывался, не была ли причиной превосходного настроения и радости смесь кодеина и бензедрина, которую влил в меня доктор Пасанг. Я по-прежнему сознавал, что в горле у меня словно застрял острый металлический предмет размером с ладонь, но поскольку кашель ослаб до такой степени, что я мог снова надеть кислородную маску, странное ощущение меня не очень беспокоило.

Мы шли не в связке, сначала в беспорядке рассыпавшись по снежному полю сразу за Северным седлом, а затем снова выстроились цепочкой — по-прежнему не включая фонари и лампы — и пристегивались жумарами к многочисленным перилам, которые мы установили на крутых участках и наклонных плитах.

У нас менялся не лидер, как при переходе по глубокому снегу, а замыкающий, поскольку на долю последнего выпадала нелегкая работа вытащить каждый отрезок перил из проушин в колышках, свернуть, закинуть на плечо и нести до следующей веревки, которую требуется снять.

— Ага… — сказал Жан-Клод во время одной из пауз для смены замыкающего. — Я понимаю необходимость… лишить перил бошей, которые будут нас преследовать… но разве отсутствие закрепленных веревок не затруднит спуск нам самим?

— Обсудим это во время пятиминутного перерыва в пятом лагере, прежде чем двигаться дальше, — сказал Дикон. Насколько я мог судить, он до сих пор не надевал кислородную маску и не открывал клапан. Мы несли с собой столько кислородных аппаратов, что я не понимал, зачем ему теперь экономить кислород.

Мы шли вперед. Теперь уже никто не дышал кислородом, хотя в пятом и шестом лагерях имелись дополнительные аппараты и баллоны. Как будто по молчаливому соглашению берегли его для… чего-то еще.