Мерзость

Зигль выстрелил в него. Звук показался мне очень громким, несмотря на ветер. Же-Ка упал на заснеженную скалу. Я видел кровь на снегу у его правого бока, но она не била фонтаном… и, похоже, не была артериальной. Но что я мог знать? Только одно: альпинисты на своем горьком опыте убедились: в Гималаях на этой высоте любая серьезная травма означает неминуемую смерть.

Мы все шагнули к упавшему Же-Ка, но были остановлены взмахом «люгера» и снова подняли руки вверх.

— Могу я оказать ему помощь, герр Зигль? — спросил Пасанг. — Я врач.

Зигль рассмеялся.

— Нет, не можешь. Ты индийский ниггер, и твои руки не коснутся тела арийца… даже мертвого француза.

Я стиснул зубы. Но не пошевелился. Не бросился к рюкзаку, в восьми футах от меня, за жалкой, незаряженной ракетницей. Не опустил руки. Мне очень хотелось жить, даже несколько лишних минут.

— Я наблюдал в бинокль, как вы достали фотографии, — сказал немец. — Пять конвертов. Не нужно считать меня дураком.

— Герр Зигль, — прохрипел я. — Можно сплюнуть?

— Что? — Он направил «люгер» мне в лицо.

— Кровь, герр Зигль. Я болен. Можно выплюнуть кровь изо рта, пока меня не вырвало?

Немец не ответил. Я отвернулся и выплюнул кровавый ком, собиравшийся в моем истерзанном горле, — следя за тем, чтобы ветер не отнес его на Зигля или кого-то еще.

— Спасибо, — поблагодарил я. «Спасибо, Что не пристрелили меня, сэр». Унизительно.

— Неважные дела, герр Перри, — сказал Зигль и снова рассмеялся. — Возможно, у вас легочная эмболия. — Он взмахнул пистолетом. — Все раздеваются, догола. Бросайте одежду у своих ног и отходите. И никакого геройства — или все умрете.

— Я первая, — сказала Реджи и шагнула вперед.

За несколько секунд она скинула рюкзак и поставила подальше от себя, сняла анорак, пуховик Финча и подбитые пухом брюки и прижала все это ногой к земле; ветер бил ей в спину. Еще пятнадцать секунд, и на ней осталась только шерстяная блузка поверх, как мне показалось, шелкового белья. Зигль с усмешкой смотрел на нее, но краем глаза следил за всеми; «люгер» в его руке не дрогнул. Если Реджи хотела отвлечь Зигля и дать мне или Дикону шанс броситься на него, ее план не сработал. Расстояние было слишком велико, чтобы преодолеть его, не получив пулю. Мы не заслоняли друг друга от выстрела, и Зигль держал всех нас на мушке своего уродливого пистолета.

Реджи сняла блузку и быстрым движением ботинка запихнула под растущую груду одежды, чтобы ее не унесло ветром. Потом избавилась от нескольких слоев льна и шелка под блузкой. Теперь она осталась в шерстяных брюках и в лифчике. Потом завела руки за спину, чтобы расстегнуть застежку.

Мне хотелось заплакать. Ее нежное тело окоченеет через несколько минут или даже секунд. Жан-Клод шевелился на заснеженной скале; из него по-прежнему текла кровь.

— Мне жаль, леди Бромли-Монфор, — рассмеялся Бруно Зигль, — но мне уже приходилось видеть сиськи английских женщин. Sogar einen englischen Madchens Titten! Большие. Но когда вы разденетесь, я убью вас последней… а может, оставлю моим парням, чтобы они посмотрели на вас и позабавились с вами, пока вы еще живы. — Его лицо вдруг превратилось в звериную маску, и он зарычал: — Где фотографии, английская шлюха?

— В моем рюкзаке, — сказала Реджи. — Я могу их достать…

Зигль покачал головой.

И тут Жан-Клод вскочил и, даже не держась за окровавленный бок, бросился на него.

Немец отступил на полшага и дважды выстрелил. Обе пули попали куда-то в грудь или в живот Же-Ка. Но это не остановило его.

Зигль сделал два шага влево, к южной стене — но все еще слишком далеко от рыхлого снежного карниза — и выстрелил еще два раза. Четвертая девятимиллиметровая пуля вышла из спины Жан-Клода и пробила кислородный баллон у него в рюкзаке, из которого вырвалась шипящая струя. Обоих окутало облако из ледяных кристаллов.

Мы все бросились вперед, но Жан-Клод стиснул Зигля в медвежьем объятии, заставив отступить на шаг… на два… на четыре…

— Nein, nein, nein! — закричал Зигль и принялся лупить черной металлической рукояткой «люгера» по голове Же-Ка. Спотыкаясь, они сделали еще три шага назад, по снегу карниза.

— Bâtard Boche! — выдохнул Жан-Клод, и кровь из его горла хлынула на грудь белоснежного анорака Зигля. Даже пронзенный пятью пулями, с шипящим за спиной кислородным баллоном, Же-Ка размахивал окровавленной правой рукой у левого плеча Бруно Зигля.