Месье, сделайте мне больно

Несли ли они ответственность за то, как выглядели их могилы, или нет, мертвые отождествлялись с ними, с их застывшим нарциссизмом. Власть имущие подавляли остальных, простые люди молчали. В противоположность им, безумие, руководившее поступками Ювелиpa, было как глоток свежего воздуха. Он искал, как сам говорил, под зашитой какой-нибудь могилы или склепа быстрых слияний с мужчинами, которые часто появлялись на аллеях Шевр или Драгон, – головорезами ширинки, по его выражению. Странное пристрастие, неизбежно предрекающее позор, который привел его ко мне на кушетку. Вероятно, эти кладбищенские любовные связи привлекали равным образом и гетеросексуалов, тем, что бросали вызов смерти. Вызов, который постоянно возбуждал Ольгу, пока не привел к гибели. Я видел в нем также попытку захвата этих мест жизнью, в самом непосредственном ее проявлении – в сексе. Возможно, это был способ объявить, что не все еще утеряно безвозвратно.

Внезапно, при входе на аллею Мезон я услышал странный шум, однако не смог определить ни его природу, ни источник. Он был похож на тихое пение или молитву, которую шептал ангельский голос, что-то похожее на бесконечно повторяющуюся литанию. Потом пение прекратилось, тишина и темнота вновь окружили меня. Может, я бредил? Ходили самые нелепые слухи о ночных церемониях на Пер-Лашез. Однако они не имели отношения к беспутству Ювелира. Говорили также об оргиях, черных мессах, оккультных сеансах, проводившихся в некоторых склепах и гигантских мавзолеях, возвышавшихся над кладбищем, вроде того, что над могилой Алана Кардека – мага предыдущего столетия, мистицизм которого всегда привлекал последователей, или над могилой Джима Моррисона. Но в такой холод было бы уж слишком предаваться вакханалиям. Вероятно, у меня разыгралось воображение. Я немного подождал, все было спокойно, и я продолжил путь по аллее Мезон.

Я даже не предполагал, что подъем окажется настолько крутым. Если сравнить, то переход через авеню Трюден предыдущей ночью походил на «легкую прогулку». Уклон, который мешал снегу улечься, делал лед опасным. Взобраться на тобогган [23]было бы и то проще. Если бы не надгробия, за которые я хватался в последний момент, я уже не раз скатился бы вниз. Однажды я ударился об одно из них с такой силой, что чуть было не выпустил их рук фонарь и Ольгу. Так что мне понадобилась целая вечность, чтобы добраться до вершины холма, над которым возвышался мавзолей герцога де Плезанс. Там я положил свою ношу на снег. Я был изнурен, острая боль жгла мое правое колено. Брюки, разорванные в этом месте, позволяли увидеть рану, которую я, должно быть, получил при падении. Я приложил к ней носовой платок и прислонился спиной к мавзолею, чтобы восстановить силы. Этот памятник был совершенной иллюстрацией вопроса: «Ты меня видел в моей прекрасной могиле?» Высшее должностное лицо Первой империи, Шарль Франсуа Лебран, герцог де Плезанс, чванливо выставлял напоказ свой успех Его гробница напомнила мне частный особняк Макса. На деньги своих кредиторов он мог бы построить себе такую же. Эта мысль вернула меня к Ольге, я взвалил ее на плечо и двинулся в путь.

Вскоре я достиг места погребения Сергея Прево. Оно находилось рядом с могилой, над которой возвышался барельеф, изображавший мужчину и женщину с собакой. Я оставил Ольгу и пошел обратно за вещами, оставленными у входа на кладбище. Среди них не было ничего громоздкого, и дорога показалась мне более легкой.