Месье Террор, мадам Гильотина

Теперь дядюшка нипочем его не остановит. Как бы ни ворчал Василий Евсеевич, как бы ни ругал распущенных парижских девиц, сколько бы ни выдумывал, что мадам Турдонне сорвала план спасения королевы, Александр больше ничему не поверит! Дядя досадовал на провал своей миссии, вот и искал виноватых. Если бы соседка и в самом деле была доносчицей, внезапно появившегося и никому не известного спасителя королевы уже давно арестовали бы. Эти дамы – две совершенно невинные, несчастные, беспомощные женщины в ужасных обстоятельствах. Просто в Париже постоянно и везде происходят чудовищные события, и бедных старорежимных аристократок самих кружит щепкой в том водовороте. Но с этого дня у мадемуазель Бланшар появится заступник. Необходимо было увидеться с ней как можно скорее, повиниться, помириться, помочь дамам. И если он будет выслушан ласково… кто знает?

В парадном наткнулся на сидящую за стойкой консьержа домовладелицу. Не удержался и, вытрясая воду из двойных отворотов сапог, заявил:

– Мадам Планель, а соседки-то наши свой долг булочнице выплатили!

Планелиха поджала губы, будто затянула перед наглым нищим шнур в кошеле:

– А чего удивляться? Небось новый дружок теперь их содержит.

Александру тошно было расспрашивать, но Бригитта углубилась в свое вязание, и пришлось прыгнуть в темную ловушку ее ответа:

– Какой новый дружок?

С достоинством женщины, обреченной собственными нравственными совершенствами на непорочный образ жизни, Планелиха охотно пояснила:

– Да таскается тут к ней один комиссар из коммуны, на дикого кабана похожий. Эбертист, с вот такущей дубиной ходит! – изобразила руками нечто объемом с воздушный шар братьев Монгольфье.

Санкюлотов с дубинами в Париже было полным-полно, сегодня даже слуги воображали себя золотой молодежью и вооружались гигантскими тростями и наглостью.

– Какой комиссар? Как его зовут?

– А я не спрашивала, – злорадно ухмыльнулась Бригитта. – Мне-то что? Я в чужие дела отродясь не совалась, своих выше головы.

Встряхнула бесформенное рукоделие, нахмурилась и с крайне сосредоточенным видом, будто евклидову теорему доказывала, принялась накидывать петли, считая каждую вслух.

XII

ВОЗВРАЩАЯСЬ С ПОЛНЫМ ведром от уличной колонки, Франсуаза наткнулась во дворе на топчущегося медведем санкюлота с несуразно огромной дубиной.

Он хрипло окрикнул ее:

– Привет и братство, гражданка! Где тут Габриэль Бланшар проживает?

Даже не поклонился, красный колпак с головы не содрал. Челюсть квадратная, глаза наглые, тон самоуверенный. Раб, ставший царем.

– Зачем она вам?

Подошел, осклабился, показав в наглой ухмылке щербатые зубы:

– А ты небось тетка ее, а? Не волнуйся, гражданка, намерения у меня самые честные. Я делегат секции Арси.

Франсуаза не сразу сообразила, что он имел в виду. Потом поняла и оторопела. Он что, сошел с ума? Для этого убийцы она растила дочь покойной Жанны? Для одного из этих палачей девочку учили манерам, живописи, музыке, танцам и итальянскому? Видно, на ее лице отразились эти мысли. Санкюлот нахмурился, сжал вскинутую на плечо дубину так, что костяшки пальцев побелели:

– Я что, недостаточно хорош для нее, по-твоему? Тогда так и скажи.

Она вскинула подбородок, сузила глаза:

– Не в вас дело, – поколебалась, но клин клином вышибают: – Моя племянница находится под личным покровительством члена Комитета общественной безопасности, знаменитого художника, гражданина Жака-Луи Давида. Поэтому для всех будет лучше, если вы оставите ее в покое.

Перехватила тяжелое ведро другой рукой и пошла к двери.

Он злобно крикнул ей вслед:

– Для тебя, тетка, лучше не будет, не надейся!

Франсуаза даже не обернулась.

Дома подглядела из-за занавески: делегат секции Арси еще некоторое время пошатался по двору кругами, но вскоре ему надоело, он закинул дубину на плечо, вышел за ворота и грузно затопал вверх по улице. Кряжистый, сгорбившийся, косматая башка в дурацком колпаке торчит прямо из сутулых плеч – вылитое чудовище из страшной сказки.

XIII

АЛЕКСАНДР ДОБРАЛСЯ ДО дома уже в сумерках. Из парадной двери навстречу вынырнула знакомая мужская фигура. Сразу узнал эти острые плечи и длинную голову в шляпе с трехцветным плюмажем, хотя теперь, поздней осенью, многие горожане кутались в темные и плотные плащи. Опять этот гвардеец! Ладно в ломбарде, но в их доме! Наверняка снова караулил Габриэль. Александр уже считал себя обязанным вступиться за беззащитных дам.

Одним прыжком догнал злоумышленника, крепко ухватил за локоть:

– Кто такой? Что здесь делаешь?

Тот вздрогнул, оступился, попытался вырваться, но Александр держал цепко, даже дернул противника на себя. Гвардеец не удержался, поскользнулся, упал, тут же поднялся и помчался вниз по улице. Александр догнал бы его в два счета, но из складок черного плаща выскользнул белый бумажный листок, пролетел по брусчатке, шмякнулся в лужу и начал стремительно темнеть. Воронин стряхнул с записки влагу, сунул ее за пазуху и побежал за гвардейцем.