Месяц тому левее

Хрупкая девушка кивнула. Внезапно до Сергея дошло, насколько это вообще поразительно – видеть своими глазами человека из прошлого: «Она же могла лично слышать Манифест об отмене крепостного права, может даже видела самого Александра II. А сейчас она проводит эксперименты со временем на оборудовании, которого в ее эпоху не могли себе вообразить даже писатели. Просто потрясающе». Потом он осознал, что вообще-то ни у кого из тех, с кем уже познакомился, даже не спрашивал, а из какого они года. Даже у Кати не спрашивал. Как будто само собой разумеющимся было считать, что все являются современниками. Из этих раздумий его вывел голос Елизаветы.

– Так, ребята, рабочий день окончен. Спасибо всем, можете расходиться по домам. Завтра с утра будем совместно с отделом темпоральной картографии тестировать гипотезу Владимира. Всем хорошего вечера.

Сергей с Катей поспешили выйти, чтобы не мешать людям собираться, подбивая последние хвосты на сегодня. Они шли вдоль коридора, держась за руки. Сергей прокручивал всю полученную сегодня информацию, Катя просто наслаждалась прикосновением.

– Хочешь перекусить, пока столовая еще работает, – спросила она его.

Он осознал, что за весь день вообще ничего не ел. Удивительно, что до него дошло это только сейчас, с учетом того, что он и в предыдущие дни, судя по всему, питался только физраствором.

– Спрашиваешь. Конечно, хочу. Маковой росинки во рту не было. Слоны в меню есть?

– Слона мы доели на прошлой неделе, – хохотнула девушка, – Но пюрешечку с котлеточкой я тебе обеспечу.

– А компот?

– И компот, если пообещаешь себя хорошо вести и не капризничать.

– Обещаю-обещаю! – с видом ребенка, которому предложили новую игрушку, быстро проговорил Сергей, – С чего бы мне вообще капризничать?

– С того, что после ужина я тебя оставлю и вернусь в нашу вселенную, чтобы добить статью. Даже не вздумай, – сразу сказала она, заметив, как Сергей скорчил обиженную мордашку, – А то останешься без компота.

– Шантаж, кругом шантаж. Ладно, смиряюсь перед угрозами.

Столовая, похожая на все столовые в советских государственных учреждениях была почти пуста – только за одним столиком сидел Станислав Петрович, да потом еще подошла Евгения из реконструкторского отдела.

– Они тоже живут в общежитии, – ответила на незаданный вопрос Катя.

– Почему?

– Можешь сам спросить, если хочешь знать. У нас не принято о других сотрудниках рассказывать, если они сами не дали разрешения.

Они немного поболтали в процессе поглощения ужина, оказавшегося на удивление вкусным. Потом Катя проводила его до комнаты, но заходить отказалась.

– Знаю я тебя, потом мне придется до полуночи сидеть над статьей, а я, в отличие от тебя, последние четыре дня не проспала.

Но поцелуя для Сергея она не пожалела. Войдя в комнату, он уселся на кровать и попробовал систематизировать все, что узнал сегодня. Мысли путались, поэтому он решил попробовать записать их в виде тезисов, да заодно и прочитать историю Станислава Петровича. Но едва он включил планшет, как почувствовал сильное головокружение. В сознании замелькали образы из его прошлого, начиная едва ли не с детства. Что-то казалось знакомым, а что-то, при всей яркости и схожести с его воспоминаниями, казались фальшивкой. Карусель в голове все ускорялась, вызывая невыносимую боль. Он закричал, надеясь, что кто-нибудь его услышит, а потом вспомнил про тревожную кнопку, о которой ему сказал врач. Успев нажать ее, Сергей почувствовал, словно его накрывает лавиной. «Так вот ты какое, времятрясение» – успел подумать он, прежде чем отключился.