Месяц за Рубиконом

Вот только это был не дельфинарий, и за огненным квадратом ждали не аплодисменты восхищённых зрителей, а один из миров Прежних.

Я видел, как серое свечение набрало полную силу, над океаном вспыхнул голубой клочок чужого неба, растянутый между ветвями остановившихся молний.

И летающие кораблики, крошечные на таком расстоянии и почти неотличимые от глайдеров, вырывались из экрана навстречу «Крыльям ветра».

От дирижабля стали отваливаться какие-то фрагменты, над которыми вытягивались парашютные стропы. Даже сейчас я испытал облегчение от того, что у кого-то из пассажиров есть шанс спастись.

У дирижабля и тех, кто остался на борту, шанса не было. «Крылья ветра», всё сильнее и сильнее забирая вправо, нёсся к одной из застывших молний. Небо заполыхало вспышками, глайдеры и чужие корабли вступали в бой, сжигая друг друга над морем, несколько аппаратов Прежних вдруг изменили курс и помчались наперерез дирижаблю, полосуя его огненными нитями лучей. Баллон стал разваливаться, сминаться, выпуская облака пылающего газа.

Но остановить «Крылья ветра» было уже невозможно. Дирижабль врезался в столб остановившегося электричества и исчез в ослепительной вспышке. Взрыв был такой силы, что наш удаляющийся глайдер закрутило, небо и океан замелькали, словно в калейдоскопе. Кресло сжало меня как в тисках, завернуло в кокон, оставив на поверхности лишь лицо. Правая молния погасла, исполинский экран задрожал и исчез.

Локальный тактик Дилан и комендант Маргарита сделали всё, чтобы исправить свои ошибки.

— Куда мы направляемся, мастер Макс? — спросил Вик.

Глайдер выправился, продолжая подниматься в ночное небо. Далеко внизу полыхали на воде обломки дирижабля, над ними раскачивались на белых куполах спасательные капсулы.

— Не знаю, Вик, — ответил я.

— Тогда я буду держать курс к острову Мидри, — решил Вик. — Это всего шестьсот двадцать три километра. Я там однажды был, там красиво.

— Хорошо, Вик, — сказал я. — Давай на Мидри. Я люблю острова.

— Мастер Макс, я могу задать вопрос?

— Да.

— Вы и правда знаете моего отца?

Я посмотрел на стражу. Лицо Вика было закрыто шлемом, который служил и панелью управления, и дисплеем.

— Да, Викентий. Знал.

— Он умер? — спросил Вик, помолчав.

— Погиб. Мы сражались со слугами Прежних. Это такие существа, вроде людей, но мерзкие и бесчувственные.

— Я знаю, кто такие Слуги, мастер Макс.

Вик замолчал.

— Зови меня Максим, — попросил я. — Мастером тонких биохимических наук был Джагерд. А я буду звать тебя Викентием. Это твоё настоящее имя.

— Смешное, — ответил Викентий, помедлив. — Словно я человеческий мальчик.

— Ты и есть человеческий мальчик, — сказал я. — Твой отец хотел, чтобы ты им снова стал. И мы постараемся, чтобы так и было.

— Почему он погиб? — спросил Вик.

— Выполнял задание Прежнего. Тот обещал в награду вернуть тебя на Землю.

— Я его немного помню, — сказал Вик. — Когда Гнездо лечит, то вспоминаешь даже то, что видел совсем маленьким. Я помню, как он смотрел на меня и плакал. И как ругался с врачами. И с мамой. Можно, мы теперь помолчим, мастер Макс?

— Максим.

— Заткнись, Максим?

Почему-то я улыбнулся.

Да, Викентий родился десять лет назад, к тому же неизлечимо больным. Но его исцелило Изменение, он стал стражей, принял информацию от Гнезда и Форта, он воевал. Он давно уже не ребёнок.

И, в общем, это хорошо, потому что ребёнок бы таких испытаний не выдержал.

Мне и впрямь стоило заткнуться.

Остров оказался большим.

Я смутно помнил карту планеты: три материка, все лежащие в одном полушарии (с этим были связаны какие-то климатические особенности, обозначенные как «шквальный ливень»), и несколько больших островов между ними. Мидри был самым крупным. Ну, не как Гренландия на Земле, но уж точно не меньше Кубы или Сахалина. В общем, когда мы заходили на посадку, ощущения острова не возникало.

Глайдер приземлился на рассвете. Вик спросил, надо ли нам скрываться от тэни, я сказал, что в этом нет необходимости.

Так что глайдер сел на местном аэродроме, куда, наверное, должен был сегодня прилететь «Крылья ветра». Во всяком случае, я заметил причальные вышки, а на краю поля, опустившись на бетонные плиты, стоял ещё один исполинский металлический дирижабль, судя по всему, грузовой. Были и самолёты, небольшие, похожие на бипланы времён Второй мировой войны. Авиация у тэни развивалась не так, как у нас.

— Куда мы пойдём, Максим? — спросил Вик.

Мы приземлились на клочке взлётного поля, отгороженном невысокой решёткой. Тут никого не было, здания аэропорта стояли в стороне, и к нам никто не спешил. Видимо, этот сектор аэродрома выделили для Изменённых и Инсеков (если те, конечно, снисходили до личного визита на планету).

— Мне надо помыться, — сказал я. — И поесть.

Трансформации в боевой режим у меня не произошло, но голод я испытывал чудовищный. А остатки фальшивой плоти Джагерда так и засохли на мне, комбинезон не смог всё переработать.

Ко всему прочему, засохшая кровянисто-серая дрянь ещё и воняла, будто блевотина.