Месяц за Рубиконом

И восстанавливать затраты энергии.

Одной органики, кстати, для этого мало.

У спуска на десантную палубу я разорвал обшивку в той точке, где почувствовал поток энергии. Там шел обычный высоковольтный сверхпроводник, я смял его ладонью и втянул столько электричества, сколько смог поглотить выросшими под кожей батареями.

Потом спрыгнул в трюм, где сбились в комки пять стай чистильщиков, пищащих и вполне обоснованно нервничающих. За ними, у самых стен, колыхались смутные серые силуэты, ушедшие по пути Изменения еще дальше. Буги! К счастью, не успевшие выбрать себе формы.

– Вы плохо себя вели, – сказал я, хоть и понимал, что они не успеют меня услышать. Поднял руку, окутанную синими искрами разрядов, и выжег отсек начисто.

Это было почти что просто.

Но корабль уже заходил на посадку. А дрожь палубы под ногами говорила о том, что на трех уцелевших десантных палубах открываются люки.

Глава десятая

На Земле, отгоняя от Гнезда чужих Измененных, я остановил три сотни стражей. Причем быстро и без смертоубийства.

Но это были свои Измененные, выросшие в Гнездах и повинующиеся Защитнику. Им я мог приказывать.

Те, кого создавали Прежние, меня не слушались.

Удивительное дело: бывшие нашими «родственниками», а то и «родителями» Прежние создавали свои войска совершенно непохожими на людей. Уничтожители, бойцы и панцеры имели по шесть конечностей, танцоры – восемь. Сирены и буги вообще обходились без ног, а чистильщики были коллективным существом.

В то же время Измененные Инсеков, даже монахи и матери, оставались все же человекообразными.

Вот почему так? Может быть, Прежние смелее манипулировали с геномом, создавая биоформы, похожие на насекомых, пауков или, в случае с буги, медуз, а Инсеки боялись испортить исходный материал?

Или же Прежние сознательно создавали свою армию максимально непохожей на людей? Чтобы избежать сожалений, избежать и тени «человеческого» отношения к солдатам?

Как бы там ни было, меня это радовало.

Убивать созданий, непохожих на людей, куда легче.

Я понимал, что они ни в чем не виноваты. Их обратили в монстров насильно, они не были больными и обреченными, согласными на Изменение, как дети в Гнездах. Кто-то из них давно утратил человеческие чувства, стал послушным разумным монстром – например, чистильщики. Но большинство оставались людьми в нечеловеческом облике, уродливыми солдатами галактических войн.

И все-таки то, что они выглядели персонажами фильмов ужасов, отпускало во мне тормоза.

Прежде чем корабль приземлился, я уничтожил бойцов. У них, похоже, был жесткий запрет на использование лучевого оружия внутри корабля – бойцы пытались драться врукопашную и проиграли. Я слегка опасался сирен, оказавшихся в том же отсеке, – они ведь не зря так назывались, их пение завораживало, но на меня оно не подействовало, а брызги ядовитой слизи я нейтрализовал.

Потом корабль приземлился, внутренние переборки открылись, превратив изолированные десантные сектора в круговой коридор и позволив врагам объединиться.

И я удрал.

Как бы ни был силен организм Защитника, но сражаться в одиночку против сотен мутантов, половина из которых имела вживленное оружие, я не мог.

Я выскользнул через один из люков, вдогонку мне неслись выстрелы, один заряд сжег руку до локтя. Я даже не сразу это заметил, была лишь короткая вспышка боли, пораженная часть тела отвалилась, а культя немедленно принялась отрастать новой рукой.

Ввалившись в пустой магазин с выбитыми витринами, я сожрал полприлавка пряных и соленых колбас и долго пил воду прямо из крана. В животе бурлило, будто там работала турбина. Сплюнув, я обнаружил, что моя слюна разъедает стекло.

Как можно настолько изменить живую ткань?

Тут в магазин ворвался танцор – бодрый, быстрый и смертоносный. Это была универсальная форма, благодаря скорости передвижения и реакции танцоры прекрасно управляли боевой техникой, а в рукопашном бою полосовали противника силовыми лезвиями, пусть и не такими мощными, как встроенные в лапы уничтожителей.

Семь секунд мы сражались с ним среди витрин, прилавков и рассыпавшейся по полу еды. Это был прекрасный танец, который кончился, когда мой противник лишился головы.

А потом я перемещался по еще недавно красивому и мирному городу, играя с врагами в прятки и салочки. Тэни попрятались в дома и подвалы, я лишь несколько раз натыкался на обезумевших аборигенов, блуждающих по пустынным улицам. Десантники на них внимания не обращали. А вот маленькая группа тэни в униформе, вооруженных чем-то вроде короткоствольных автоматов, на моих глазах наткнулась на тройку панцеров и полегла за считаные секунды (успев, однако, уничтожить одну бронированную тварь). Я собрался было отомстить за отважных полицейских, или кем они там были, но за панцерами замелькали буги, и я предпочел уйти.

Довольно быстро я понял, что даже в стычках в меня стараются не стрелять из энергетического оружия. Видимо, и бойцы в корабле не применяли его из опасения сжечь меня дотла, а выстрел вдогонку был, скорее всего, случайным.

Кристалл. Все дело в кристалле.

Что ж, это многое меняло.