Месма (СИ)

 Дверь распахнулась, и в коридор влетела тетя Маруся, соседка по лестничной площадке, - разбитная толстенькая тетка лет сорока пяти. Галка по-соседски знала ее с детства. В руках у нее был большой сверток, заботливо завернутый в газету. Прямо с порога она ломанулась на кухню, словно завершала стометровую пробежку.

 - Привет, - сказала Антонина.

 - Здорово! – весело отозвалась соседка. – О, да ты с дочурой… Красавица-то какая Галка у тебя выросла! Всем парням на загляденье! Вот тебе и Галчонок…

    Галя только в смущении опустила глаза – она не привыкла, чтобы ее хвалили.

 - А чего ей красавицей-то не быть, - отозвалась Антонина. – Плохо живется, что ли? Мать работает, кормит-поит-одевает, забот нет никаких…

 - Ладно, не ворчи! – оборвала Маруся начавшееся было занудство. – А ты как хотела? Детей так и надо -  поить, кормить, одевать… Пока не вырастут!

 - Садись с нами чай пить! – пригласила Антонина.

 - Ой, спасибо, Тонь, да некогда мне! Ты вот что…свининка свежая нужна? Мой-то в ночную смену работал, с комбината притащил, да много оказалось, в холодильник не влезло! Вот я и подумала – а Тоньке с Галкой снесу! Где такое мясо купишь? Не в магазине же? Там кроме жил, да костей с хрящами и нет ни хрена: продают отбросы какие-то; собака – и та жрать не станет…

 - Ну как же не нужна, Маруся! – отвечала Антонина, покосившись на сверток. – Еще как нужна! Не духом же святым мы с дочкой питаемся…Вот только денег у меня сейчас не…

 - Ой, да перестань! – Маруся шлепнула сверток на кухонный стол. – Деньги-то, когда они бывают? С получки и отдашь, чай, я не помру от этого… Здесь аккурат три кило, я взвешивала…

 - Ой, спасибо тебе, Марусенька! – воскликнула Антонина. – Ты меня так выручила! Правда, потерпишь до получки?

    - Потерплю, - сказала тетя Маруся, - ты вон лучше дочку корми как следует. – Она улыбнулась потупившейся Галке. – Жениха присматривать уже пора, чтобы умен был, хорош да пригож! Уже есть небось на примете кто?

    Антонина рукой только махнула. А Галка вымученно улыбнулась соседке, но та уже понеслась к выходу. У нее и вправду, видно, имелись срочные дела.

 - Ой, как хорошо-то! – удовлетворенно воскликнула Антонина. - Повезло нам с тобой, дочь! А вот Маруське еще больше повезло! мужик у нее на мясокомбинате работает, домой жратву приносит, и сам-то почитай  непьющий… Так что с голоду Маруська не помрет!

   Галка невольно поежилась на эти слова: мать всегда всем завидовала по всякому поводу и без повода, и если существует вообще зависть белая, как ее называют, то Антонине она уж точно была неизвестна. Ее реплика прозвучала так, будто бы сам факт, что Маруська с голоду не помрет, вызывал у Антонины досаду.

     - Ну да ладно, - довольно продолжала мать. – Давай-ка мы это мясцо прямо сейчас и приготовим, чтобы не замораживать… Ты этот кусок порежь как для гуляша, а я схожу на рынок – куплю там морковки, салатику, приправ всяких – укропу, петрушечки. А вернусь – мы мясо и потушим…

     - Хорошо, мама, - согласилась Галка.

    Антонина принялась готовить хозяйственную сумку, а Галина вытащила из ящика стола большой хозяйственный нож и подступила к лежащему на столе мясу. Сначала она собралась его вымыть и отложила нож в сторону. Но едва Галя развернула промокшую от мясного сока газету и увидела сочный мягкий шмоть красноватой плоти, как у нее мгновенно голова пошла кругом и сердце стремительно заколотилось…

   Галка вдруг отчетливо увидела множество прожилок внутри куска, и в них еще оставались кровяные шарики. Они слабо перемещались по крошечным трубочкам, некоторые зависали на месте – как будто они еще хранили в своей неугасшей памяти те минуты, когда мощный бесперебойный насос резво разгонял их по венам и артериям. А в ноздри Галке ударил такой опьяняющий аромат, что девушка невольно отшатнулась. Похожие ощущения она испытала месяц назад, когда покупала мясо на рынке, только тогда эти переживания были неизмеримо слабее и уже успели почти забыться. Галка зажмурилась, чтобы как-то унять головокружение.

     - Что с тобой? – встревоженно спросила мать. – Тебе дурно, что ли?

    Нет, Галке не было дурно. Ей напротив, было как-то необычайно хорошо. Вот только нестерпимо хотелось большего. Сначала она не могла сообразить, чего именно, однако очень скоро поняла: ей хочется взять остро отточенный нож, отрезать от шмотка тонкий, сочащийся кусок, положить его в рот и съесть, тщательно пережевывая. Галка понимала, конечно, что проделай она такое, как Антонину тут же «кондрат» хватит – прямиком и сходу, но чувствовала, что бороться с этим нет сил.

     Ей так мучительно и страстно возжелалось сочного сырого мяса, что у нее затряслись руки, когда  кончики ее пальцев лишь слегка прикоснулись к упруго-мягкой, словно бы еще живой плоти…

      - Мама… - хрипло отозвалась Галка, - знаешь, я не могу…

      - Чего не можешь-то? – недовольно крикнула Антонина.

     Девушка с трудом перевела дух. Но сказать матери о том, что с нею происходит, она, конечно, не могла, да и сама этого совершенно не понимала.