Месма

Народ сбежался отовсюду — глядь, а убитый Женькой волчище и есть тот самый людоед, что много душ загубил, да все окрестные села в страхе держал! Вот диво-то было дивное! По всей округе молва о Женькином подвиге пошла! В дом к ней отовсюду сходились поглядеть на нее, да гостинец какой-никакой подарить, но Женька ничего не брала, говорила — детям своим гостинцы эти несите, а мне не надо ничего, Господь силу мне дал, вот силой Божьей я зверя-то и одолела! Во всех церквях за здравие ее молились! Это еще до обретения ею Дара небесного было! А саму ее с той поры называть стали Самсон-девица! А потом, с годами-то, и попросту — Самсонихой…

Влад лишь не очень доверчиво головой покачал. Уж очень похожа была эта история на местную легенду, вроде той, где рассказывалось о том, как молодой Самсонихе Ангел явился, да выбор ей жизненный предложил…

Однако распространяться на эту тему он посчитал неуместным.

— Ну хорошо, — заметил он только, — однако, как ни крути, но волк, даже самый крупный, все-таки не лев!

- Львы в наших краях не водятся, — назидательно ответила ему вторая женщина, — однако окажись бы на месте волка того самый настоящий лев, наша Самсониха и льва голыми руками бы разорвала!

На это Влад ничего отвечать не стал. Подумал только о том, что ведунья эта не просто местная достопримечательность, а предмет поклонения, и вера людей в ее возможности поистине беспредельна.

Между тем, открылась дверь, и на крыльцо из дома вышел мужчина, только что побывавший на приеме, а за ним выглянула уже знакомая Владу девушка.

На мгновение их глаза встретились. А потом девушка прикрыла дверь и исчезла в сенях.

По очереди прошелестел беспокойный приглушенный говор — помощница ведуньи никого не пригласила.

Но вот девушка появилась вновь. Ни на кого не глядя, она спустилась с крыльца, подошла к сидевшему довольно далеко еще от входа Владу и остановилась перед ним.

— Пойдемте, — сказала она негромко. — Матушка вас ждет.

Слегка ошеломленный Влад с готовностью поднялся на ноги, смущенно оглянувшись на сидевших и стоявших вокруг людей, которые в полном молчании смотрели на него, не отводя взглядов, как будто он был избранный!

Однако молодому человеку было перед ними как-то неловко.

Но девушка уже шла обратно к крыльцу, не оглядываясь, и Владу не оставалось ничего иного, как молча последовать за ней. Никто из ожидающих в очереди не проронил при этом ни слова: по всему было видно, что Самсониха сама определяла — кому и когда к ней входить. Порядок очереди ее ничуть не занимал.

Войдя в горницу, Влад снова поразился тому, какая непомерная сила исходила от этой красивой и такой необычной женщины-великанши! Он как будто впервые увидел ее… и ему невольно подумалось:

«Такая женщина и вправду льва голыми руками, наверное, победит…».

Как и в первый раз, под прямым и пронизывающим взглядом ведуньи он ощутил непрошенную робость и растерянность. Влад поздоровался — смущенно и негромко.

— Ну, здравствуй, — отозвалась Самсониха своим рокочущим голосом, в котором, однако, явно ощущалось материнское тепло. — Присаживайся… милок!

Влад поблагодарил и присел к столу. Девушка-помощница неслышно прикрыла чуть скрипнувшую дверь.

— Был у Антонины, — не то спрашивая, не то утверждая, сказала Самсониха.

— Был, — отвечал Влад.

— И она тебе все рассказала.

— Все ли, не все… не знаю. Однако рассказала, — вздохнул в ответ Влад.

— Ну и… что скажешь? — спросила ведунья пытливо.

Влад немного смущенно опустил глаза.

— Так ведь что тут сказать-то? Я только внимательно выслушал.

— Выслушать-то выслушал, — заметила Самсониха. — Как ты отнесся к тому, что она поведала тебе? Как воспринимаешь Антонину теперь? Дочке-то ее помогать не раздумал?

— А при чем тут Галя? — Влад поднял глаза на ведунью. — Галя тут совершенно ни при чем. Грех этот или там, если сказать конкретнее — предательство, не она, а мать ее совершила! Вот пусть мать за это предательство и отвечает. Это будет справедливо.

Самсониха лишь скупо улыбнулась в ответ, только улыбка ее вышла какой-то суровой.

— А вот и неправда твоя, милок, — мягко, но решительно сказала она. — Это справедливо, но лишь с позиции человеческой! Это еще большевики такой лозунг выдвигали: «Сын за отца не отвечает». Только выдвигать-то выдвигали, а делали все по-другому! У них сын за отца всегда отвечал, да как еще отвечал-то!

И сыновья, и дочери отвечали, даже порой и внуки… Но речь у нас с тобой не о том. Речь о том, что Галка за грех матери сейчас расплачивается. Ибо там, — она подняла свой длинный и могучий палец, — законы не человеческие, а Божеские. И справедливость Божеская порой не всегда нам, людям-то смертным, понятна, ибо немощны мы умишком своим.

— Где же тут справедливость? — возмущенно спросил Влад. — В чем Галя-то виновата? Почему она должна…