Месма

«Произошедшая трагедия отнюдь не является случайной. Николай Кузовлёв был хорошим механизатором, однако никогда не состоял ни в комсомоле, ни в совхозной партийной организации. На все предложения членов коллектива относительно своего вступления в кандидаты отвечал решительным отказом. Родные признают, что Николай посещал церковные службы, а вместо врачей обращался к знахарям. И это — молодой современный мужчина, один из лучших в своём деле! Возникает вопрос: а куда же смотрела партийная организация? Почему в стороне остались его товарищи по работе? Почему мы не видим воспитательной роли трудового коллектива? Редакция считает, что с этими грубейшими упущениями в работе парторганизации «Ленинского знамени» предстоит разбираться еще долго и скрупулёзно…»

— Ну вот! — Сергей Петрович снял с носа очки и отбросил на стол газету. — Как тебе такое понравится, а? Молодые здоровые ребята погибли, случилась действительно трагедия, а они что пишут? Вишь, сами же признают, что история тёмная, что там случилось — неясно, однако вот вам: уже готова версия — напились, перепились, заснули… Как так можно? Ну не хотел он ни в комсомол, ни в партию, и что? Работал ведь хорошо, дело своё знал? Так в чём же дело? Ходил в церковь, ну и что? Или у нас свободу совести отменили? Да и вообще — причём тут всё это, коли ребята в лесу вот так страшно погибли? Лишь бы агитки свои строчить: где коллектив, где воспитательная роль… хлебом не корми, дай только кого-нибудь воспитывать; а еще лучше перевоспитывать! Людей за воспитанием своим не видят, по ним так выходит, состоял бы он в партии, такого вообще не случилось бы! Вот же черти полосатые, ну ничего святого нет…

Сергей Петрович не успел закончить свой сердитый монолог, как раздался звонок в дверь. Хозяин вопросительно посмотрел на жену:

— Кого-то ждём?

— Я нет, — отвечала хозяйка, — может, из соседей кто? Пойду открою…

Мария Андреевна пошла к выходу, и вскоре оттуда донёсся ее радостный возглас:

— Серёжа! Ты посмотри, кто пришёл!

— Ну кто там пришёл? — проворчал старик. — Никак ангел с небес спустился?

— Ну, ангел, может и не ангел, и наверное, не с небес, но… сам посмотри!

В кухню Мария Андреевна вошла в сопровождении высокой молодой женщины, одетой в чёрный поблескивающий длинный плащ.

— Здравствуйте, дядя Серёжа, — тихо сказала она, сдержанно улыбнувшись.

Сергей Петрович от неожиданности застыл на месте. Маленькая кухонька сразу же показалась ему на удивление убогой, когда в ней появилась такая роскошная молодая дама.

— Здрав…ствуйте, — растерянно пролепетал старик.

— Ну ты чего, не узнаёшь, что ли? — весело воскликнула хозяйка. — Смотришь, как баран на новые ворота…

— Погоди, погоди… так это ж Галя! Галка, ты?

— Я это, дядя Серёжа, — сдержанно улыбнулась очаровательная гостья.

— Помилуй Бог! — воскликнул хозяин. — Да ведь тебя не узнать! Сто лет тебя не видел, помню совсем малышкой, пигалицей этакой, а тут — такая красавица стала! Ну дела…

— Да ладно, не видел он… — пробурчала Мария Андреевна. — Галочка школу когда заканчивала, в институт в Москву собиралась — ты ее что, не видел? Тогда она давно уже пигалицей не была…

— А вот не видел! — взъерошился Сергей Петрович. — Как увидишь, когда я всё время был на работе и на работе.

— А теперь вы на пенсии, наверное, дядя Серёжа? — спросила Галя, видно, чтобы слегка подыграть старику.

— Ну да… а как ты догадалась?

— Так вид у вас этакий… пенсионерский, — улыбнулась гостья.

— А-а, ну вот видишь! — разочарованно протянул он. — Отпахал я своё… но всё равно — продолжаю работать! Если дома сидеть стану — месяц-два протяну, не более…Сердцем вот чую.

- Работает он, — с ласковым укором заметила Мария Андреевна, — всё никак не уймётся.

— Какой вы молодец, — ласково улыбнулась Галя.

— Да что я! Ты-то вот уж больно хороша! Отродясь таких красавиц не видывал. Эх, сбросить годков бы этак сорок, вот бы я… Только ты, Галочка, уж совсем чтой-то вся в чёрном! Ты ведь молодая такая, а на тебе ни единого светлого пятнышка нет…

— Петрович, ты думал бы, что говоришь-то! — предостерегающе крикнула хозяйка. — У Галочки мама померла, она ведь на могилку приехала, в чём же ей быть-то, как не в чёрном! А ты мелешь своим языком, как помелом!