Месс-Менд

Джим Доллар – отпетый преступник, злоумышленный писака и преехидный клеветник, но было бы бесполезно отказываться от того, что тебе принадлежит. С краской стыда на лице утверждаю и провозглашаю: Доллар – американец. Поскольку он мужчина, само собой ясно, что он не женщина. Джим Доллар существует, и больше того: я лично, к глубокому моему прискорбию, имел столкновение с этим несимпатичным человеком, в

4 Предлагаемая статья принадлежит перу преподобного Джонатана Титькинса, известного вегетарианского проповедника из штата Массачусетс, и печатается нами в порядке дискуссии.

продолжение которого имел случай убедиться в его испорченности и злонамеренности.

Дело было так. Незадолго перед прошлыми выборами ко мне в кухню вбегает, запыхавшись, молодой человек в одежде батрака и со слезами на глазах просит моего содействия:

— Преподобный отец Титькинс! Помогите мне! Я

больше не могу. Я ознакомился с вашей платформой, и у меня прямо-таки разрывается сердце..

Успокоив и ободрив его, я узнал, что он служит на одной из ферм и был свидетелем жестокого обращения своего хозяина с саранчой, каковое сильно подействовало на его нервную систему.

— Вы бы расплакались, – сказал он мне с дрожью в голосе, – если бы увидели собственными глазами, как тысячи маленьких телец со своими выводками копошатся убитые, израненные и полураздавленные!.

Картина, нарисованная им, была очень сильна. Вечером мне предстояло выступление на большом митинге. Решаюсь сказать, что я недурной оратор.

И вот в пылу своего красноречия, развивая золотые заповеди вегетарианства, я не мог удержаться, чтоб не набросать перед очарованными слушателями картину гибели несчастной саранчи.

Неприятно и тяжело рассказывать о последующих минутах. Меня не выбрали. Грустно признаться, меня даже слегка ушибли чем-то вроде сырого картофеля. В переднем ряду я успел заметить молодого человека, сообщившего мне о случае с саранчой. Это был Джим Доллар, и он бессовестно хохотал в продолжение всего инцидента.

Теперь, если кто сомневается в личности Доллара, –

пусть обратится ко мне. Я готов дать ответ и подтвердить его, если надобно, протоколами тогдашнего предвыборного собрания.

Преподобный Джонатан Тить-

кинс, председатель Общества Поощ-

рения Животных и почетный член

Лиги Мира.

Город Лас-Батрас,

Штат Массачусетс.

КЛЯТВА МЕТАЛЛИСТОВ

Братцы, сбросим

рабство с плеч!

Смерть былым мученьям!

В мир велим металлу течь

С тайным порученьем. .

Чтоб металл

В себя впитал

Нагревом и ковкой,

Заклепкой, штамповкой,

Сверленьем, точеньем

И волоченьем,

Дутым, прокатанным,

резаным, колотым,

Домною, валиком,

зубьями, молотом,

Через станки

От рабочей руки

Клятву одну:

К черту войну!

К черту, долой войну!.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ТЯЖЕЛЫЕ ПРЕДЧУВ

ТВИЯ

СОЦИАЛИ

ТИЧЕСКОГО

С

МИНИ

ТРА

Ровно в девять часов вечера социалистический министр

Пфеффер спустился к ужину в пансионе Рюклинг. Министр был на отдыхе. Он принимал воды, ванны и интервьюеров внутрь, снаружи и в коридорах ровно в таком количестве, какое могли вынести его легкие.

— Боюсь, что у меня предчувствия! – произнес он оглушительным голосом, спускаясь по лестнице. – Над Европой тучи. Пролетариат недоволен, хотя мы, с своей стороны, из последних сил прибавляем ему рабочие часы.

Нехорошо, очень нехорошо!

Интервьюер благоговейно затряс карандашом. Министр проследовал в столовую. Он элегантно одет, приглажен, побрит. В петлице азалия. На шее модный галстук.

Благосклонно оглядев стол, он сел рядом с очаровательной молодой дамой, выставившей из целого вороха кружев и бахромы самый своенравный подбородок, какой только можно себе представить.

Хозяйка пансиона, баронесса Рюклинг, сидела во главе стола. Она зорко следила за тем, чтоб горничная Августа, обносившая пансионеров блюдом, поворачивалась к ним главным образом со стороны морковного соуса, делая подход к жареным фазанам насколько можно более затруднительным. Слабые характеры и ученые умы поддавались на удочку. Дамы грациозно обходили ее. Что каса-

ется министра, то он рассеянно ткнул вилкой в морковь, а ложкой мазнул фазана, когда же непроизводительность такого труда дошла до его сознания, блюдо было уже далеко. Вздохнув, министр склонил голову к своей соседке, как вдруг за спиной его выросла фигура лакея, молчаливо держащего поднос с голубым конвертом.

Министр с достоинством принял письмо. Но не успел он прочесть и пары строк, как лицо его исказилось, руки затряслись и он судорожно вскочил с места.

— Прошу прощенья, – пробормотал он изменившимся голосом, – я... я не могу остаться на ужин. Мне надо тотчас же ехать в Зузель!