Месс-Менд

Большой особняк министра Шперлинга, одолженный ему в пожизненное пользование его другом, фабрикантом рыболовных удочек, освещен ярким светом. К особняку министра то и дело подлетают экипажи. Из экипажей выходят гости. Министр дает торжественный вечер, на который приглашены только избранные. Чтоб не проник никто из посторонних, вокруг дома стоит целая группа сыщиков, в вестибюле сторожит наряд полиции и постовые жандармы всего района удвоены в числе. Министр

Шперлинг должен демонстрировать у себя новейшее химическое открытие, только что сделанное знаменитым химиком Гнейсом и доставившее в руки франко-германской лиги универсальное средство борьбы.

Гости поднимаются по лестнице и переходят в залу. Все партии сегодня в мире: крупнейший аграрий, барон фон

Чечевица, известный тем, что поддерживал социалистических депутатов картофелем в голодные годы, находится тут рядом с фабрикантом клея Лурзе. Непримиримый генерал Дюрк беседует с представителем Общества пацифистов. Французский посол ухаживает за немецкой актрисой, а принц Гогенлоэ – за женой французского посла.

Банкир Вестингауз шепчется с другом министра Шперлинга, фабрикантом рыболовных удочек, пока его жена, блестяще одетая, побеждает сердца двух химиков и заведующего государственной обороной.

— Мы, сударыня, выведены из терпения! Вопрос о ликвидации преступного Советского Союза – это вопрос двух-трех месяцев! – ораторствовал заведующий обороной.

— Но разве они нас трогают?

Заведующий обороной кашлянул; на него смотрело два прелестных серых глаза.

— У них. . гм... грандиозные завоевательные планы. Я

дам вам почитать кое-какие издания пацифистского общества. И потом, сударыня, приблизьте ко мне ваше ушко... Между нами говоря, не особенно важно, имеют ли они эти планы или нет. Важно то, что Европа больше не может выносить их в своей среде без вреда для всей цивилизации.

— Значит, это борьба двух классов?

— Если угодно, да.

— Но... я бы хотела знать, можно ли переходить из одного класса в другой?

Заведующий обороной расхохотался от всей души. Она была положительно прелестна.

— Переходить из класса в класс! Вон там стоит херр

Андреас Фицкус, фабрикант рыболовных удочек, – он разговаривает с вашим мужем. От него вы можете получить справку, как члены рабочего класса работают на нашу мельницу..

— А мы? – робко настаивала Грэс. – Я хочу знать, можем ли мы работать на их мельницу?

— Не бойтесь, моя дорогая! – рыцарски воскликнул заведующий, найдя своевременным поцеловать ей ручку и перевести стрелку сразу на пять минут, как делают грубые уличные часы с простым механизмом. – Мы никому не позволим работать на их мельницу, даже если найдутся дураки, которые этого захотят.

Вокруг загремели стульями. Гости двинулись в кабинет министра, откуда уже доносились взволнованные голоса.

Два молодых химика вынырнули перед Грэс:

— Сударыня, сейчас будут происходить опыты.. Если позволите!

Грэс порхнула, просунув ручку в предложенную ей руку. Они вошли вслед за другими в кабинет, где были расставлены ряды стульев, а за длинным столом расположился старичок в красной феске с лучистыми морщинами на маленьком, смешном личике и с такими нежными пальцами, точно он делал искусственные цветы, а не химические опыты.

— Доктор Рудольф Гнейс, знаменитый химик, – шепнул

Грэс заведующий обороной. Он усадил ее в удобное кресло первого ряда, принес ей афишку, а сам не без грусти от-

кланялся – место его было за председательским столом, рядом с министром, французским послом и генералом

Дюрком.

Грэс заглянула в афишку. Там стояло:

— Милостивые государи и государыни, – начал министр

Шперлинг, вставая с места и делая обворожительный поклон. – Позвольте мне, хотя я и не химик, если не считать годичного курса лекций, прослушанных мной у профессора Крейцнаха по совету моего дорогого друга Александра Фицкуса, только что получившего чин тайного советника, – поздравим его, господа! (Все встают, аплодисменты) – что, впрочем, совершенно вне всякой связи с его удивительным вниманием ко мне, как главе государства, выразившемся в предоставлении такому бедняку, как я... –

о, господа, поблагодарим его! (Аплодисменты) – вот этого самого роскошного дворца.. Но что именно хотел я сказать? Да, я не химик, что, впрочем, и не требуется от человека, держащего руль – сперва своей партии, потом своей партии и семейного очага, потом своей партии, семейного очага и государства! (Продолжительные аплодисменты.) Но... и здесь, господа, как и всюду, есть «но». Я

пацифист, убежденный, глубочайший и неумолимый противник войн, как и вся моя партия. Я никогда не допущу, пока руль в моих руках, чтоб он... чтоб он забирал бы против течения!! (Браво. Бурные аплодисменты.) И если на нас идут несметные полчища предателей и разрушителей цивилизации, то мы не смеем дать себя уничтожить. Вот причина, по которой мы идем навстречу нашим недавним противникам (овации французскому послу), и вот причина, почему доктор Рудольф Гнейс по специальному моему указанию изобрел пора-зи-тельное средство!.