Месс-Менд

— Учитесь, друзья, – сказал Тингсмастер, – не все еще в наших руках. Бывают случаи, когда мы бессильны проникнуть к врагу. Нам не удалось нынче услышать, о чем они там между собой сговаривались, но зато мы можем увидеть их. Зеркальный аппарат Сорроу устроен так, что при повороте выключателя три зеркала передают все, вокруг совершающееся, в поле фотографической камеры.

Тотчас же начинается бесшумная съемка – и вот извольте посмотреть.

Он завертел ручкой машины, и на освещенном экране появилось изображение только что покинутой ими комнаты. Она не была пуста. В ней двигались, рассаживаясь вокруг стола, четверо мужчин.

Том и Ван-Гоп радостно вскрикнули. Они признали их.

Но теперь они могли рассматривать всех четверых невозбранно. Я привожу в сокращении поток их выкриков:

— Жирный какой – этот немецкий принц! Что это он сердится? Руки-то, руки, так и норовит ими дубасить по столу! А маленький, вроде как вошь, видите, вьюном вьется, носиком туда-сюда, это русский. Немец как будто не хочет, русский пристает. Вмешался француз, ну и красавец же этот молодчик, любая баба в него втемяшится, только ему, должно быть, лень даже ресницами хлопать, так и норовит держать свои ставни открытыми. Эй ты, французишка, чего ты губами жуешь? Ага, поддерживает, братцы, русского, поддерживает против немца. А тот, солидный, уперся. Не хочет, колбаса! Они ему свое, а он, знай, откачивается. Куда это он руки сует? В карманы! Ага, мол-де выкладывает, что денег мало. Это еще кто, братцы?

Англичанин! Этот тоже за немца, видно, слов тратить не любит, трубку сосет, а бровью повел, дескать, не согласен. .

Ай, Мик, это еще кто, отцы родные, кто такой?! Гляди, гляди, братцы, прямехонько из-под пола!

На экране действительно происходит замешательство.

В разгар спора вдруг открывается люк, и оттуда медленно поднимается, как в балетной феерии, длинная черная фигура. Хотя она и остается на экране, наши зрители почему-то не могут ее рассмотреть, точно в глаза соринки попали.

— Черт, чего это оно пестрит, разобрать не могу, – пожаловался Том, изо всех сил теребя глаза.

Один Тингсмастер неотступно смотрел на экран. Черная фигура вынула из портфеля какой-то лист и прочитала его вслух, после чего все присутствующие выразили негодование, изумление, торжество. Потом черная фигура подняла руку, что-то сказала, и все четверо наклонили в ответ головы.. Мгновение – человек провалился обратно в люк. Четверо идут к дверям. . Темнота.. Опять свет. И на этот раз Том с восторгом закричал:

— Гляди, гляди, это мы сами!

Пленки кончились. Тингсмастер вынул их и сложил в стенной несгораемый шкаф. Потом он задумчиво сказал

Тому и Ван-Гопу:

— Видно, там что-то замышляется. Недоброе это дело, не будь я Мик Тингсмастер. Идите-ка, ребята, по трубам, да сговорите себе смену, авось выудите что-нибудь из номера

2 А- Б.

— А ты куда, Мик?

— Мне надо назад, на завод. У нас срочная вечерняя работа, братцы. Хозяин отделывает свою виллу, и тут тоже надо постараться, понимаете.

С этими словами Тингсмастер простился, вошел в стену

– и был таков. Мисс Тоттер мечтательно посмотрела ему вслед. Том и Ван-Гоп со вздохом разбрелись по своим сторожевым будкам. Но напрасны были все их старания, напрасно потрачена целая долгая ночь, – ни Гогенлоэ, ни

Монморанси больше не разговаривали, и тайна их совещания осталась на этот раз нераскрытой.

Между тем Тингсмастер вышел на улицу, преспокойно обошел ее и с подъезда как ни в чем не бывало проник снова в «Патрициану». Он, заложив руки в карманы и посвистывая, идет в контору. Здесь он останавливается и мирно снимает шляпу.

Сетто-диарбекирец, подсчитывавший недельный дефицит, в изумлении поднял голову.

— Здорово, хозяин.

— Здравствуй, Микаэль, чего тебе надо?

— Не будет ли какого ремонта?

— Господь благослови вас, Микаэль, за такие слова, –

вмешалась жена Сетто, разделявшая неукротимую страсть своего мужа к ремонту, – так вы нам в прошлое лето все чисто и недорого справили!

— А теперь еще лучше справлю.

— Никак нельзя, Микаэль, – грустно ответил Сетто, –

наехало ко мне знати, чтоб им лопнуть, – сперва расплатиться по счету, а потом лопнуть! Какой уж тут ремонт.

— Жаль, жаль, а я было хотел у вас все заново наверху переделать, особенно в комнате без номера.

— Этой-то комнаты, Микаэль, я по уговору не смею касаться. Ты ведь знаешь, гостиницу мне построил князь

Монако, чтоб ему во второй раз ни на суше, ни на воде не повстречать второго такого дурака-армянина. Так вот, он и поставил условие: не трогать этой комнаты ни летом, ни зимой. Я и так согрешил, украсил ее по твоему совету зеркалами.

— Да кто вам дом-то построил, хозяин, ведь не сам же

Монако?

— Итальянского архитектора выписали, Микаэль. Да и рабочих набрали одной масти с архитектором.

— Вот оно как. Жаль, хозяин. Всего доброго.

И на этот раз Тингсмастер поспешил в Миддльтоун.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ДРОВЯН

Я

А

БАРК

На металлургическом заводе Рокфеллера в Светоне забастовка. Ни одного штрейкбрехера, бастуют все, вплоть до чахоточного ямайца Карло. А чтоб не голодать, послушались совета Мика и разбрелись кто куда работать сдельно.