Месседж от покойника

На этот раз кабинет Грейслина был специально подготовлен к приходу гостей. Тяжелые занавеси были наполовину раздвинуты, и теперь видны были цветные мозаичные стекла необычайной красоты.

«Стекла — такие же, как в музее. И как в мавзолеях… — подумал Потемкин. — Да, фирма веников не вяжет».

И вспомнил Потемкин, как однажды в Дели руководитель одного из банков пригласил его в комнату для переговоров. Яркая была комната, радостная, светлая. Но, в общем, ничего необычного.

— Как вам здесь нравится? — спросил гостеприимный хозяин в белоснежном европейском костюме и в тюрбане.

Потемкин понял, что вопрос неспроста. Комната переговоров — не то место, о котором так спрашивают. Он огляделся — и увидел над собой золотой потолок, в котором, словно в зеркале, отражалась комната. Зеркало, положим, было кривое, но теплый свет сверху безусловно придавал комнате очарование и неповторимость.

— Замечательная идея — листовая медь высокой чистоты на потолке! — сказал тогда Потемкин хозяину. И понял, что совершил серьезную ошибку.

— Это — не медь, сэр. Это — золото, — прозвучало в ответ. И, видя, что гость не ожидал ничего подобного, хозяин добавил умиротворенно: — Я это сделал потому, что никто ничего подобного не делает. И не жалею: на переговорах под этим золотым потолком я, знаете ли, окупил уже сторицей все свои расходы на него.

…Старинные мозаичные картинные стекла, надо думать, стоили никак не меньше золотого потолка. Кроме того, были выгодно подсвечены античная скульптура в правом углу кабинета и три картины на стенах — явно подлинники, надо будет потом посмотреть при случае.

Сам хозяин кабинета в разгар рабочего дня выглядел свежим, энергичным и показался Потемкину значительно моложе, чем при первой встрече.

— Рад видеть вас снова! — Грейслин вышел из-за стола навстречу гостям.

— Взаимно. Позвольте представить Сандру Амальдено, нашего консультанта.

— Рад знакомству. Какой очаровательный у вас консультант!

Потемкину показалось, что Грейслин на минуту задумался, не поцеловать ли руку даме, но решил воздержаться. Ну-ну, у Сандры будет работа.

— Вы знаете, как важны консультанты в музейном деле! — начал Грейслин, усадив гостей. — По статистике, на подделках бессмертных произведений живописи делаются десятки миллионов долларов ежегодно. А кто в конечном итоге определяет подлинность? Консультанты. Высококлассные консультанты, я имею в виду. — Последовал красноречивый взгляд на Сандру. — Я уверен, что и в вашей профессии хорошие консультанты никак не менее важны.

— Ну хорошие профессионалы нигде не мешают. — Потемкин намеренно снизил тональность беседы. — Скажите, Эдвард — мы же с вами с первой встречи по именам, верно? Вот я заметил в прошлый раз и сейчас по началу разговора — вы говорите как музейный работник. А у вас ведь большое техническое хозяйство — цеха, которые создают все необходимое для погребения, еще цеха, где создаются надгробия, далее — ритуальные службы, и подготовка новых земель, и строительство… Хорошо поставленный маркетинг. Большой отдел продаж. Солидный процветающий бизнес. И музей в нем — только малая часть. Очень малая. Между тем вы общаетесь как человек искусства… И кабинет у вас… Не думаю, чтобы у многих директоров крупнейших музеев мира были такие кабинеты.

— Алек, я готов был уже на вас рассердиться, — улыбнулся Грейслин. — Знаете, как это выглядит для непредвзятого наблюдателя? Приходит человек из полиции… да, я знаю, что вы из Группы, не суть важно. И вот человек со стороны учит тебя, меня то есть, как тебе говорить о бизнесе, которым ты занимаешься уже тридцать лет… Я сказал: «Хотел рассердиться», — повторил Грейслин. — Но подумал, что не один вы поддаетесь впечатлению, которое обманчиво. Вы не обязаны знать, куда именно вы пришли. Кладбище — оно и есть кладбище — для всех. Но не для тех, кто заложил его основы. И не для нас, кто ведет этот бизнес, и я рад сказать, что наш бизнес процветает.

— Мы хотели вас спросить кое-что дополнительно о Греге Стависком.

Грейслин посмотрел на Потемкина, на Сандру.

— То есть вы просите меня не говорить общих вещей, а перейти к делу, я так понял? — холодно спросил Грейслин. — Смею думать, я не меньше занят, чем вы. Если я хотел что-то рассказать вам об «Изумрудных Лугах» — я уверен, это помогло бы вам понять многое в нашей работе. А значит, самим работать успешнее. Поэтому, если вы не хотите этих исторических экскурсов — давайте их пропустим, поговорим по делам. Но не удивляйтесь, если потом у вас возникнут вопросы, которых можно было бы избежать, если бы вы лучше знали предмет разговора. Итак, ваше решение.

— Мы слушаем все, что вы сочтете нужным рассказать, с интересом и вниманием, — сказал Потемкин внятно.

— Дело в том, что наш парк, созданный сто с лишним лет назад, создан не просто как город мертвых, а как Парк Искусства. Наш создатель, Ховард Китон, боготворил искусство. У него была своеобразная философия — он был уверен, что после смерти человека начинается его другое существование, и хотел сделать так, чтобы условия этого существования были прекрасными.