Мессианский квадрат

Вернувшись вечером домой, я поделился этими соображениями с Сарит.

– Мне кажется, Андрей прав. Возможно, нашу пещеру стоит еще раз проверить.

– Я давно тебя туда зову, если ты обратил на это внимание.

– Ну уж нет, Сарит, ты там один раз побывала, и будет. Дорога туда трудная и небезопасная. Оставайся, пожалуйста, с детьми.

Сарит ничего не ответила, но я видел, что она обиделась. Мне потребовалось минут двадцать на то, чтобы убедить ее в том, что это путешествие не для кормящей матери.

Уговорив Сарит остаться, я позвонил Андрею.

– Так что? – сказал я. – Я в принципе не возражаю против того, чтобы проведать пещеру?

– Командуй – когда выходим.

***

Два следующих дня Андрей провел в Хайфе у Гриши Кранца, а от него заехал в Акко к Халеду, который в середине апреля женился.

То был самый разгар операции «Защитная стена», на свадьбу к нему я, конечно, выбраться не мог и с женой его до сих пор так и не познакомился.

– Ну как было? – поинтересовался я у Андрея, когда он приехал к нам на субботу. – Как Халед? Как его Айша? Халед сказал, что она дочь маштапника из Газы.

– Не знаю, что тебе и сказать. Скромная очень. Более чем за сутки ни одного слова мне не сказала. Я поначалу подумал, что она только по-арабски говорит. Но Халед утверждал, что она знает иврит. Она все время или на кухне, или в спальне находилась. Но, может быть, ей просто нездоровилось. Мне показалось, что она в положении.

– Какие впечатления вообще от поездки?

– Акко – очень колоритный город. Там столько старины, столько экзотики. Халед, представь, водил меня в какое-то молитвенное собрание.

– По какому они принципу там собираются? – поинтересовалась Сарит. – Тоже все маштапники?

– Не думаю, – возразил Андрей. – Видно, что людей этих объединяет что-то более значимое, чем общие неурядицы.

– Ах, да, – вспомнил я. – Халед ведь и меня приглашал, говорил, что у них там есть молитвенная группа, в которую и христиане, и евреи заглядывают.

– Бывают такие мусульмане? – удивилась Сарит.

– Я так понял, что группа эта суфистского толка, – пояснил Андрей. – Другие мусульмане действительно едва ли бы в свое собрание неверных пустили. В кафе, разве только. Халед меня ведь и в кафе арабское водил. Как христианина меня представил, о джихаде беседовали…

– О джихаде?

– Да, о джихаде. Собеседники мои отпирались, говорили: ислам всегда за мир. Но не убедили, есть это в их религии… А у вас, кстати, идея джихада действительно отсутствует. С тех пор как ты мне это однажды сказал, я Библию тринадцать раз перечитал и нигде не встретил, чтобы Бог угрожал народам каким-нибудь наказанием за поклонение идолам.

– Тринадцать раз? Откуда такая точность? Ты что, зарубки делаешь?

– Нет, просто читаю, согласно баптистскому патенту, по три – четыре главы в день и так за год прохожу все Писание. Это, разумеется, сверх чтения по зову сердца. Только за последний год я думаю, что перечитал Евангелия не менее десяти раз. И ведь, представляешь, постоянно нахожу какие-то новые разночтения между Иоанном и синоптиками!

– Я, кстати, тоже еще кое-что обнаружил в пользу того, что твоя рукопись связана с кумранской сектой, – сказал я Андрею. – Есть подтверждение тому, что Учитель Праведности – это действительно Йешуа ха-Ноцри, отлученный рабби Йегошуа бен Перахией.

– Что же это за подтверждение?

– Я отыскал в кумранских текстах одно место, которое удивительно перекликается с тем отрывком из трактата Сангедрин, в котором Йешуа подвергается херему. Это как будто другой взгляд на ту же талмудическую историю. Талмуд сопоставляет конфликт Йешуа и его учителя рабби Йегошуа бен Перахии с конфликтом пророка Элиши и его слуги Гехезии. Элиша отправился за Гехезией в Дамаск, где услышал от него те самые слова, которые потом Йешуа повторит своему учителю Йегошуа Бен Перахии: «Разве ты не учил меня, что тем, кто совратил многих, не предоставляют возможности покаяния?»

Но и «Дамасский документ» проводит ту же самую параллель! В нем Учитель Праведности – читай Йешуа, – отлученный «строителем ограды» – читай рабби Йегошуа бен Перахией, – также сопоставляется со своим собратом и предтечей по херему – Гехезией. Но, если в Талмуде Гехезия стоит в общем ряду с теми, кому «нет удела в мире грядущем», то есть в компании с Ахитофелем и Биламом, то в «Дамасском документе» он упомянут вместе с Барухом – верным слугой пророка Йеремии, а Дамаск, в который Гехезия бежал, превращается для Учителя Праведности в символ «Нового Завета»… И твоя рукопись, Андрей, прекрасно в эту концепцию вписывается, то есть подтверждает, что Йешу из Нацрата, описанный в Талмуде, и есть Учитель Праведности.

– То, что рукопись пропала, – это просто ужасно, – стал сетовать Андрей. – Она действительно могла бы изменить мир. Как минимум мы бы узнали, с чем имеем дело, а теперь нам остается только гадать. Такие теории с тобой возводим, и не известно на чем… Слушай. А ты знаешь, что твой Сергей пошел по стопам Рене Генона и принял ислам?

– Вот это да!

– Причем тому уже год. Просто он тебе не сообщал.