Мессианский квадрат

– В религиозного фанатика, что ли? – с усмешкой спросил один из парней.

– Чушь… – расхохотался подросток, и вдруг, заметив меня, пришел в сильное возбуждение.

– Вот он точно скажет, в кого я сегодня нарядился. Ведь он гуру, – закричал он, тыча пальцем в нацепленный на мою голову индусский тюрбан.

– Если ты не атеист, переодевшийся в религиозного фанатика, то, значит, ты религиозный фанатик, переодевшийся в атеиста.

– Это еще почему?

– Потому что на тебе кипа, но нет цицит. Ты либо забыл что-то надеть, либо забыл что-то снять.

– Ты разочаровал меня, гуру, но стакан пива я тебе все же налью.

– В честь чего это такая щедрость?

– В честь старой дружбы…

Я стал приглядываться. Лицо паренька показалось мне вдруг очень знакомым. Он же хохотал, явно наслаждаясь моим замешательством.

Немая сцена длилась недолго. Паренек поднял руку, потянул себя за волосы… и в следующий миг передо мной предстала Сарит с копной своих роскошных черных волос и с рыжим париком в руке! Стоящие вокруг парни покатились со смеху.

– Знакомься, Ури, это Хана, моя подруга из Тверии! – и восточного вида подросток ослепительно улыбнулся.

– А это, Хана, тот самый Ури с тремпиады. Ну что, Ури, пойдем с нами?

– Да не могу, я тут с друзьями.

– Жаль! Тогда мы пошли, – и они побежали, хохоча, дальше, на поиски новых жертв.

– А как же пиво? – крикнул я им вслед, но они уже были далеко. А я даже не успел рассказать Сарит, что уже послезавтра ухожу в армию…

***

Первые месяцы службы в армии было нелегко. Я возвращался домой по субботам два раза в месяц; был еле живой от усталости и потихоньку приходил в себя. Первый раз меня отпустили на несколько дней только на Шавуот.

Окончив курс молодого бойца, я приступил к службе. Поначалу меня направили в Самарию, где в основном приходилось заниматься отловом арабских подростков, забрасывавших камнями израильские автомобили, или разгонять толпы беснующихся арабов в самих палестинских городах.

Дети невольно вызывали жалость, но жертвы их «шалостей» были самые настоящие, и подавлять сантименты по отношению к ним мне в общем-то удавалось. Чего нельзя было сказать об одном моем боевом товарище – Рувене. Он во всем винил поселенцев и считал, что арабские дети на «оккупацию» реагируют совершенно адекватно.

– Аморально владеть другим народом, – повторял Рувен по каждому случаю. – Мы должны поделить эту землю с палестинцами.

– Если бы сами палестинцы этого хотели, я бы тоже не возражал с ними поделиться, – отвечал я. – Во всяком случае, автономию бы им точно предоставил. Но беда в том, что они не собираются делить с нами землю, они собираются забрать все. И открыто об этом говорят.

– Это они пока так говорят.

– Вот когда они закончат так говорить – тогда и делись. А пока кончай свое нытье.

Мы оба – каждый по своей причине – рвались в Ливан, где шла настоящая война с Хизбаллой, и в конце концов сумели добиться этого перевода.

Между тем пока мы еще служили в Самарии, произошла история, имеющее прямое отношение к излагаемым здесь событиям.

1991

В самом начале 1991 года, за несколько дней до начала войны в Персидском заливе, с утра по радио сообщили о теракте. Возле самого сектора Газа террорист угнал автобус и, мчась по шоссе, совершил три столкновения с легковыми машинами израильтян. Имелись погибшие. Террорист был застрелен солдатом-резервистом.

Мне невольно вспомнилось происшествие на перекрестке Адам.

– Наверно, тот араб в красном «Мерседесе» и в самом деле возвратился не ради кого-то из нас, а ради всех, – подумал я. – Просто решил не упускать такую отличную возможность задавить евреев, и развернулся…

В тот день мы, как обычно, патрулировали улицы Рамаллы. В какой-то момент нас вызвали по рации в центр города, где арабы забрасывали камнями израильские машины.

– Кому это надо?! – ворчал Рувен. – Стекла у всех поселенческих машин защищенные. Никакого вреда от этих камней нет.

– Никакого?! – возмутился я. – Это от маленьких камней может быть никакого, а от больших очень даже большой. Да и кроме того, это ведь они только начинают с камней, а кончают бутылками с зажигательной смесью… Ты что забыл, как в этом месте горела машины с поселенцами…

Рувен неприязненно поморщился.

Мы увидели группу камнеметателей издали. Водитель подал джип назад и выехал переулками им в спину. Завидев нас, арабы бросились врассыпную, но одного мы все же догнали и повезли в полицию, располагавшуюся поблизости.

Задержанному нами пареньку было на вид лет четырнадцать, он был слегка испуган: твердил, что никаких камней не кидал и подобострастно улыбался.

– Надо же, какие вы дружелюбные делаетесь, когда никому навредить не можете… – усмехнулся я.

Пока Рувен и еще один солдат провели задержанного подростка внутрь, я оставался в джипе. Слушал новости. Одной из погибших в сегодняшнем теракте была двадцатилетняя девушка: ехала что-то купить на бар-мицву своего племянника…

Во время метеосводки дверь полицейского участка открылась и из нее вывели еще одного араба в наручниках. Когда он поравнялся со мной, я узнал в арестованном… Халеда.

Я немедленно выскочил наружу.