Мессианский квадрат

Как-то в начале лета я сидел в кафе недалеко от Русского подворья. Фалафели были уже съедены, я потягивал ледяную воду и просматривал материалы по предстоящему экзамену по электронике.

– Можно присесть? – услышал я веселый голос с арабским акцентом. Стул, пустующий возле моего столика, отодвинули.

– Халед! – обрадовался я. – Как поживаешь?

– Признаться, с тех пор как Арафат въехал в сектор Газа, неуютно себя чувствую. Ты в тот день смотрел телевизор?

– Всего несколько минут и выключил. Слишком тошно стало.

– А я, представь, когда это происходило, был в гостях у друга, у которого антенна двадцать каналов принимает. Мы их все перепробовали – и повсюду эта рожа.

– Да уж. Недавнее возвращение Солженицына в Россию куда меньше внимания привлекло, – согласился я.

Отношение Халеда к палестинскому делу мне было хорошо известно, и все же для меня оказалось неожиданным встретить в его лице такого решительного единомышленника. Несколько раз я пожалел, что Рувен его не слышит.

– Я не встречал ни среди сторонников, ни среди противников Арафата палестинцев, которые бы могли вообразить, будто бы он намерен жить с Израилем в мире. А вы ему поверили! Почему? Какая тому может быть рациональная причина?

– Ну, причина, положим, ясна. Запад давно признал ООП легитимной организацией, на Израиль давили десятилетиями… Вспомни, Арафату все сходило с рук: и уничтожение десятков тысяч ливанских христиан, и захваты самолетов. Сам Рейган предоставил Арафату дипломатический иммунитет, хотя располагал записью радиограммы, в которой Арафат лично отдает приказ расстрелять взятых в заложники американских дипломатов. Видно, Рабин решил, не отставать от моды.

– Мода эта была от прошлого сезона. После войны в Заливе про Арафата все позабыли, да и интифада выдохлась. А теперь благодаря Рабину, он чуть ли не Мессией считается.

В тот день Халед рассказал многое и о себе, и о своей семье. Оказалось, что его прадед был замучен людьми Фейсала Хусейни за то,что продал землю евреям. Это был участок, на котором сейчас стоят еврейские дома в районе Неве-Яаков. Прадед Халеда был близок к Раджубу Нашашиби, тогдашнему мэру Иерусалима, который поддерживал евреев и враждовал с кланом Хусейни. А дед Халеда рассказывал ему, что во времена британского мандата при всем терроре не было ни одного араба, который бы спорил с тем, что евреи возвращаются на свою землю по праву.

– В Коране ясно сказано, что земля Израиля принадлежит евреям, – пояснил Халед. – Потребовались десятилетия, чтобы перетолковать эти ясные слова в противоположном значении.

– Как же это удалось?

– С другого конца зашли. По одной версии, палестинцы – это потомки хананейских народов, по другой – истинные евреи, то есть потомки иудеев, принявших ислам. Так что по любому, палестинцы оказываются истинными наследниками этой земли, а евреи выходят не имеющими корней европейскими колонизаторами.

***

На другой день я получил своеобразную весточку от Сергея Егорова. Мне позвонила некая Ольга и сказала, что привезла от Сергея в подарок книгу Рене Генона «Царь мира».

Мы назначили встречу в Иерусалиме у центральной автобусной станции. Я уже настроился, что мне придется долго искать какую-то даму по смутным приметам «светлых волос» и «синей рубашки с джинсами», однако вышло по-другому. Я сразу узнал эту яркую особу – это была та самая миловидная блондинка с короткой стрижкой, которая сидела у самого окна в московском общежитии и небрежно бросала оттуда теософские реплики.

– Ольга, – представилась посланница Егорова и протянула мне руку, которую я вынужден был пожать. Галаха не позволяет посторонним мужчинам и женщинам как-либо соприкасаться, но строго выполнять это правило вне религиозной общины – серьезное испытание. Не всякий раз предоставляется возможность провести разъяснительную лекцию, почему благочестивому еврею нельзя пожимать протянутую ему женщиной руку, а без таких объяснений всегда возникают нежелательные недоумения.

– Так мы знакомы, – сказал я. – Я помню вас. Вы говорили что-то про Заратустру.

– Да, я тоже вас помню, – сухо ответила Ольга и, достав брошюру, молча протянула.

– Надолго сюда? Где остановились?

– Нет, я теперь тут живу, – ответила Ольга, как мне показалось, с усмешкой.

Я пригляделся. Она действительно была похожа на еврейку, хотя раньше я этого не замечал.

– И давно вы в Стране?

– Уже месяц.

– Где же вы осели?

– В Хевроне.

– В самом Хевроне?! Не в Кирьят-Арбе?

– В самом Хевроне.

– Ого! Серьезное место.

Хеврон действительно был городом необычным. Столица колена Иегуды, город, где находилась усыпальница Праотцов, Хеврон был тем редким местом, в котором всегда жили евреи. Тянувшаяся на протяжении столетий еврейская жизнь этого города была прервана чудовищным погромом 1929 года. Тогда в один августовский день арабами были убиты 67 евреев. Чудом оставшиеся в живых, бежали.

Однако сразу после Шестидневной войны первые поселенцы потянулись в Хеврон. Еврейский квартал этого города стал восстанавливаться вокруг бывшего больничного комплекса Хадасса.