Мессии, лжемессии и толпа

Сам Гитлер скажет, что война его перевернула. Ибо, помимо всего иного, она придала ему, чувствительному молодому человеку, твердость и осознание его собственной ценности. Примечательно, что теперь он уже не боится показаться на глаза своим родственникам — отпуск в октябре 1917 и в сентябре 1918 г. он проводит у родных в Шпитале. Кроме того, на фронте он узнал пользу солидарности, получил какие-то навыки самодисциплины и, наконец, ту веру в судьбу, которой будет отмечен патетический иррационализм его поколения в целом. Мужество и хладнокровие, которые были проявлены им под самым жестоким огнем, создали ему у однополчан своего рода нимб; если Гитлер рядом, говорили они, «то ничего не случится». Кажется, эта уверенность произвела большое впечатление и на него самого; она явно укрепила в нем ту веру в свое особое призвание, которую он настойчиво сохранял в себе во все эти годы неудач[99].

Этот нимб впоследствии будет только укреплен.

У Сталина много общего с Гитлером. Как и фюрер, наш «любимый» вождь был эмоционально холоден и жесток, как и он, являл собой типичного садонекрофила и шел напролом, невзирая ни на какие нравственные препятствия. У Сталина, собственно, и не было никаких нравственных правил. Он был мастером интриги, и это мастерство было ему остро необходимо, поскольку конкурентов в борьбе за власть оказалось очень много, значительно больше, чем у Гитлера. По-видимому, был прав Р. Такер, что обращение отца Сталина с сыном, в особенности то, что он бил мальчика и бил при нем его мать, развило в Сталине с детских лет ощущение одиночества во враждебном мире и чувство глубокого страха. Со временем он стал замкнут, холоден, неразговорчив.

У Сталина была не совсем обычная способность как бы стоять над толпой, плыть над ней своим курсом. Это создавало ему ореол не только всезнающего человека, но еще и заботливого отца, которому вполне ведомо, куда он ведет. Человек толпы поэтому доверял ему и восторженно встречал, что подкреплялось всегдашним послушанием народа власти и в то же время страха перед ней. Не будем забывать о громогласности несмолкающей какофонии прославления этого человека.

Жизнь и деяния этих двух мерзавцев удивительно схожи, но вот смерти их были очень разные. Гитлер потерпел полное фиаско, и его особенно никто не оплакивал, если не считать группового самоубийства семьи Геббельсов. Сталин же умер как победитель и во всенародных слезах. Долгое время простой народ, толпа просто не знали, как жить без него и каким будет теперь окружающий мир. Он и сейчас победитель и вождь толпы.

Чем меньше человек, чем более узкие масштабы его личности, тем больше он нуждается в вожде. Очень важна роль в его идентификации массовых людей с ним. Чем беспомощнее массовый человек, тем глубже прячется эта потребность в чувстве единства с ним, склонность же к идентификации выступает психологической основой национального нарциссизма, т. е. уверенности в себе отдельного лица благодаря его ассоциации с правящим классом или нацией. Благодаря такой идентификации простой человек ощущает себя частью вождя, защищая свою религию, нацию или социальный слой, а следовательно, причисляет себя к расе господ. Со временем такой человек утрачивает сознание своей ничтожности и оправдывает свои действия преданностью вождю и делу, которому он служит.

Для человека великой державы очень важна идея принадлежности к ней через великую персону. Что-то от этой персоны переходит «ко мне», ведь «мне» «принадлежит» такая держава, а значит, и ее мудрейший вождь. Если враги поносят «твою» державу и ее вождя, то, значит, и «тебя», и вообще ругань в ваш адрес говорит лишь о том, что «нас» боятся в том числе, а возможно, и в первую очередь потому, что у нас такой вождь. Причем его ненавидят только толстосумы, а простой народ, вроде нас, его очень любит и уважает. Ведь недаром везде написано, что он вождь трудящихся всего мира.      

6.4. Толпа-стая

Толпу-стаю прежде всего надо отделить от публики на концертах, зрелищных мероприятиях, в театре, церкви и т. д. Толпа-стая не обязательно должна собираться с целью что-то разрушить, разорить, уничтожить, хотя это бывает достаточно часто, особенно если иметь в виду религиозных фанатиков или футбольных болельщиков. Она может собраться также в связи с манифестациями, для требования справедливого приговора либо освобождения невиновного, восстановления каких-то нарушенных прав, приветствия любимого актера и по множеству других поводов.

Наблюдатели часто видят в сборище народа концентрацию общественного психоза, сходного с наркотическим или гипнотическим психозом. И пока пребывает в этом состоянии, она способна верить всему или почти всему, что ей скажут, и сделает такая толпа все, что ей прикажут. Они будут подчиняться любому призыву, каким бы бессмысленным он ни был. Очень важен повод для сбора толпы — одно дело требование справедливого приговора и совсем другое — разгромить болельщиков враждебной команды.