Мессия

— Не могу сказать, чтобы на меня вдруг снизошло откровение или что-то в этом роде. Это комбинация соображений, накапливавшихся со временем. Но главных причин три. Первое — это то, что мы обсуждали, полное отсутствие улик. Два, три раза преступник может не оставить следов в силу везения, но у нас, считая с сегодняшним, уже девять тел. И ничего. Тот, кто совершает эти убийства, знает, что мы будем искать и чего ему следует избегать. Чтобы человек, не обладающий практическим знанием методов осмотра места происшествия и всех криминалистических процедур, мог выходить сухим из воды так долго — совершенно исключено.

— Но замечу, — вступает Джез, — что такого рода информацию получить можно, нужно только знать, что искать. Подобные сведения содержатся в библиотеках, доступны в Интернете. Полным-полно умников, которые анализируют официальные данные о расследованиях, перехватывают внутренние частоты, да и из сериала «Полиция Нью-Йорка» можно, отсеяв шелуху, выудить много полезного. Но, главное, вокруг полно спецов, которые не у дел, военных, консультантов по безопасности, бывших полицейских, экспертов, медиков и прочей публики, сталкивавшейся с подобной информацией в ходе своей работы.

— Конечно, — говорит Кейт. — Я согласна со всем этим. Мое предположение не является однозначно бесспорным само по себе. Оно становится таким, только когда ты смотришь на него как на часть более широкой картины, которая обладает некоей достоверностью.

— Кейт, я не собираюсь спорить. Просто выискивал слабые места в твоей теории. Мы уже столько раз собственными измышлениями заводили себя в тупик, что очень не хочется оказаться там снова.

— Справедливо, — соглашается Ред. — Продолжай, Кейт.

— Второе, — продолжает Кейт, — состоит в том, что мы фактически до сих пор не имели никаких контактов с Серебряным Языком. Даже давая нам наводки через Джуда Хардкасла и Саймона Баркера, он не засветился. И с его стороны не было ни единой попытки с нами связаться. Это нетипично. Многие серийные убийцы связываются с полицией, либо напрямую, либо косвенно. Ирлэнд позвонил. Берковиц писал письма. Хайренз оставлял каракули на стенах. Конечно, не все серийные убийцы вступают в контакт. Но в данном случае, где присутствует четко обозначенный религиозный, мессианский мотив, можно было ожидать псалмов, цитат из Библии, может быть, изображений креста. Чего-то. Как и все религии, христианство имеет множество символов, которым придается огромное значение. Но мы, как уже не раз сказано, не получили ничего. Это кажется странным — если только не предположить, что Серебряный Язык полицейский. Прежде всего, он должен бояться, что любой контакт его выдаст, что кто-нибудь узнает его почерк, или характерные обороты речи, или что-то в этом роде. Это не проблема, если ты работаешь на заводе и никто из твоих коллег уж точно не станет заниматься расследованием совершенного тобой преступления. Но тот, кто принадлежит к сообществу копов, оставляя любые послания, невероятно увеличивает степень риска. Лучше уж, как бы ни тянуло высказаться, сразу заткнуться. Напомню также, что зачастую преступники оставляют свои послания как раз для того, чтобы еще пуще досадить полиции. Полиция для них враг, они ведь противостоят истеблишменту, они показывают длинный нос властям. Но если Серебряный Язык полицейский, это неуместно. Он не хочет, чтобы его поймали, но во всех остальных смыслах вовсе не противопоставляет себя остальным защитникам правопорядка. Иначе на кой хрен он вообще стал бы полицейским? Я логично рассуждаю?

— Вполне, — подтверждает Джез.

— Хорошо. Третий момент, возможно, самый важный, особенно после сегодняшнего дня. Помните, мы гадали, каким образом Серебряный Язык проникает в дома жертв? Так вот, кому это сподручнее, как не полицейскому? Совершать зверские убийства на улице слишком опасно: это удобнее делать за закрытыми дверями. А как туда проникнуть — первого попавшегося с улицы хозяин не пустит. Другое дело полисмен. Он стучится и говорит: «Сэр, мы проводим проверку по такому-то поводу, не будете ли любезны дать мне возможность кое-что посмотреть?» Раз, и он внутри. Вспомним, мы говорим о позднем, ночном времени. В такой час люди открывают двери либо тому, кого хорошо знают, либо тому, кого чтут и боятся.

— Ты подчеркнула «особенно после сегодняшнего дня», — говорит Джез. — Почему?