Мессия, пророк, аватар

Вот Рови исполнилось четырнадцать лет. Семейство вернулось из Египта на родину. Мальчик посещал школу при храме – иошиву. Учился он жадно. Многое узнал из древних книг и преданий о Сотворении мира, о заповедях праотцов, о пророках, о правилах служения единому Богу – вездесущему и всевидящему, которого никто из смертных никогда не мог видеть и которого запрещалось называть по имени. Это не значило, что у Бога не было имени. Было. Учителя иногда шепотом и на ухо Рови произносили имя, опасливо озираясь по сторонам. Мальчик запомнил имя – Элоим. И тоже шепотом повторял его, вслушиваясь в странные звуки. При этом он тоже оглядывался: не услышал ли кто-нибудь запретное, а самое страшное – не услышал ли свое имя грозный и беспощадный Бог? То, что Бог был беспощаден и жестоко наказывал за проступки, Рови знал из рассказов учителей. Очень редко, говорили они, Бога удавалось задобрить жертвой или подношениями. И получалось тогда, думал Рови по простоте своей, что этот Бог совсем не любит людей. Зачем же тогда, возникал у мальчика естественный вопрос, Бог создал этот мир и всех людей?

Скоро Рови сам для себя подверг сомнению как запрет произносить Божье имя, так и вообще все, связанное с Богом. Пытливость и любознательность мальчика не знали границ. И учителя теряли терпение, растолковывая ему что-то, отвечая на вопросы, следовавшие один за другим. Узнавая о происхождении всего сущего на Земле, он попутно заинтересовался и своим собственным происхождением. Ему захотелось все разузнать об отце с матерью.

Пришел час, когда мальчик приступил к матери с расспросами. Как-то раз Нехама готовила тесто для лепешек. Молодыми, сильными руками месила она в широкой глиняной миске. Рови любовался движениями красивых материнских рук с закатанными выше локтя рукавами и вдруг сказал:

– Мать, я слышал от людей, будто старый Ровоам мне не отец.

Нехама замерла, руки остановились.

– Кто говорит такое?

– Ну… соседи, дядя Рувим, тетя Дебора… и другие.

– Отец он тебе, и все! – твердо сказала Нехама, и руки ее снова задвигались. – Не слушай никого, Рови. Врут они.

Мальчика не так-то просто сбить с толку. Он привык подвергать сомнению многое из того, что слышал от людей, в том числе и слово родительское.

– Дыма без огня не бывает, – совсем по-взрослому заявил мальчишка.

Мать удивилась:

– Что ты знаешь? – И прибавила, яростно терзая тесто: – Твой отец – Ровоам.

Но голос ее был совсем тихим.

– А тот ангел, что явился тебе во сне? – не унимался Рови.

– Кто сказал тебе про ангела? – возмутилась Нехама.

– Не сердись, мама… – Мальчик подошел ближе и тронул мать за плечо. – Ты же сама рассказывала про ангела: он явился к тебе во сне и объявил, что ты родишь меня… Так ведь?

Нехама постаралась сохранить спокойствие, хотя внутри у нее все кипело от негодования.

– Да, я говорила про ангела. Ну и что ж? Ангел и предупредил меня, что я рожу ребенка и… отец ребенка – Ровоам-старший. Каждую женщину предупреждает ангел, что у нее в животе зарождается ребенок. Так устроены все женщины. Приходит время, и они узнают, что… зачали свое дитя. И не спрашивай меня больше об этом.

– Мама, не обманывай меня, пожалуйста, – настойчиво продолжал сын, и в его глазах стояли слезы. – Пророк Моше не велел лгать. Ответь, мне очень нужно знать: вы с Ровоамом-старшим… ведь не делали то, что делают мужчина и женщина для того, чтобы у них родился ребенок? Скажи правду…

Ну это уж слишком. Мать не сдержалась. Одной рукой, вымазанной тестом, она поддернула сынку подбородок, а другой с размаху влепила пощечину. Мальчик отлетел в угол комнаты и упал на мешок с тряпьем.

В следующую секунду мать уже хлопотала над сыном, приговаривая:

– Прости, сынок! Прости, мой дорогой Рови. Ради Всевышнего, Всевидящего, Всеединого Бога… Прости меня, неразумную, глупую…

Рови встал, улыбнулся:

– Не надо так… про себя… Ты – лучшая, потому что ты – моя мама… Это я виноват, я довел тебя… Прости меня…

Нехама усадила его за стол, сама села напротив, взяла обе его руки в свои и, глядя в темные его глаза, тихо спросила:

– Кто же тебе наговорил обо мне и об отце твоем?

– Я же сказал, мама, тетя Дебора… Да я и сам видел.

– Что ты видел?

– Ну то, что делают вдвоем мужчина и женщина… Это, знаешь, очень противно. Я никогда не буду так… – Нехама не знала, что и сказать. А сын продолжал: – Мама, если я родился… не от отца, то, значит, я не такой, как другие? Ведь больше нет таких, кто… как я? Значит, во мне есть что-то такое, чего нет у других людей…

Рови смотрел вдаль, будто не видя перед собой материнского лица. Большие темные глаза его увлажнились. Он плакал.

– Рови, сынок… Не нужно больше обо всем этом говорить. – Нехама гладила его тонкую руку. – Забудем наш разговор, хорошо? Простим друг другу.

– Да, простим. А нам все простит тот, имени которого не произносят.

– И прошу тебя, сын мой… – Нехама вздохнула и сделалась очень серьезной. – Прошу тебя, считай Ровоама-старшего своим отцом. Несмотря ни на что.

– Конечно, мама, – совсем примирился Рови. – Ведь Ровоам-старший не посторонний в нашей семье. То есть я хочу сказать, он – мой отец…