Мессия. Том 1

Он сказал: «Я тоже считаю, что это будет трудновато, ведь даже незначительные вещи затруднительны. Люди приходят сюда и говорят: «Побрей мне бороду», — а я брею им головы! Но когда они останавливают меня, половина их головы уже побрита, и они сильно сердятся».

— Что же ты делаешь тогда? — спросил я.

— Я говорю им: «Ничего страшного. Можете заплатить мне только половину, в чем проблема? Или, если вы слишком возмущены, не платите совсем». Кто же уйдет...

В то время панков не было, иначе бедный парикмахер был бы одним из лучших мастеров по панкам.

Время от времени он спрашивал меня: «Ты что же это? Все сидишь здесь, часами растрачивая мое время, — и без дела. Может, мне побрить твою голову? Бесплатно, просто по дружбе».

Я отвечал: «Я не прихожу сюда для дела. Я прихожу сюда послушать тебя — что тебе принес опиум».

Он сказал: «Он принес многое. Прошлой ночью я услышал, как кто-то доит мою корову. Я взял фонарь — это было очень трудно, потому что ночью я принимаю хорошую дозу, — и прошелся вокруг коровы, но там никого не было. Однако звук продолжался по-прежнему.

Потом я обнаружил человека, который мочился на улице. Чтобы выяснить, кто это, я снова пошел с фонарем — вокруг него. Он спросил: «Что ты делаешь?» Я сказал: «Я пытаюсь разузнать, кто это доит мою корову».

Тот сказал: "О боже, я не дою твою корову!"»

— Так что, — заключил он, — опиум много значит для меня.

Однажды он шепнул мне на ухо: «Хочешь немного опиума?»

Я сказал: «Хватит одного тебя! Довольно тебя одного на всю деревню».

Но то был человек необъятной любви. Он был очень беден. Мой отец стал замечать, что я постоянно там, и он сказал: «С ним уже и так проблема. Если он начнет принимать опиум, то нам конец!»

Той ночью он подошел к моей кровати и сказал:

«Нехорошо сидеть с тем идиотом, опиумным наркоманом, и тратить свое время».

Я сказал: «Это не трата моего времени. Я научился от него намного большему, чем от кого-нибудь еще».

Он спросил: «Ты тоже начал принимать опиум?»

Я сказал: «Еще нет».

Он сказал: «Что ты подразумеваешь под «еще нет»?»

Я ответил: «Кто знает о будущем? Но одно я могу сказать — я не могу обещать — одно могу сказать: я уже испил божественное. Мне не нужен никакой другой опиум или какой-нибудь иной наркотик, так что не беспокойся».

Он сказал: «Ты не предложишь тому человеку остановиться?»

Я сказал: «Он уже и так в бедности и страдании. Опиум — единственное, что дает ему мечтать, и он забывает обо всех своих проблемах. Будет слишком тяжело, если он перестанет принимать опиум».

Это и есть ситуация всего человечества. Вы все продолжаете надеяться — из-за того, что не можете справиться, не можете встретиться с безобразной действительностью, которая окружает вас.

Если вы оставите свои надежды, будет великая революция: рождение нового человечества.

— Хорошо, Вимал?

— Да, Мастер.

17. БЕЗГРАНИЧНОЕ ВНУТРИ ВАС

16 января 1987.

Возлюбленный Мастер,

Скажите мне, люди Орфалеса, что у вас в этих жилищах? стережете вы за запертыми дверями?

Есть ли у вас мир, безмятежное стремление — свидетельство вашей силы?

Есть ли у вас воспоминания — мерцающие своды, что соединяют вершины ума? Есть ли у вас красота, уводящая сердце от вещей из дерева и камня к святой горе? Скажите мне, есть ли это в ваших жилищах?

Или у вас есть лишь комфорт и жажда комфорта — то потаенное, что входит в дом как гость, становится хозяином, а затем и властелином?

Да, оно становится укротителем, крючьями и плетью делает марионеток из ваших пылких желаний.

Хотя руки его нежны, как шелк, сердце его — из железа. Оно убаюкивает вас лишь для того, чтобы стоять у вашей постели и глумиться над достоинством плоти. Оно высмеивает ваши глубокие чувства и укладывает их в мягкие листья, как хрупкие сосуды.

Истинно, жажда комфорта убивает страсть души, а потом участвует, ухмыляясь, в погребальном шествии.