Мессия. Том 1

Но вы, дети пространства, вы, беспокойные даже в покое, вас не заманить в ловушку и не укротить. Не якорем, а мачтой пусть будет ваше, жилище.

Не блестящей пленкой, что покрывает рану, пусть будет оно, а веком, что защищает глаз. Вы не сложите крылья, чтобы пройти в дверь, не склоните голову, чтобы не удариться о стропила, и не будете сдерживать дыхание из страха, что стены потрескаются и рухнут,

Вы не станете жить в гробницах, возведенных мертвыми для живых. И каким бы великолепным и величественным ни было ваше жилище, ему не удержать вашей тайны и не скрыть вашего стремления.

Ибо то, что в вас безгранично, пребывает в небесной обители, врата которой — утренний туман, а окна — песни и безмолвия ночи.

Это один из самых досадных примеров того, что такой человек, как Халиль Джебран, не избавился от своего христианского воспитания. Не смог он освободиться и от западного невежества об истинном доме человеческой души. Он продолжает говорить о жилищах — как будто он никогда не слышал слова «дом». А если ваше жилище не преображено в дом, вы не можете достичь дверей храма божественного.

Жилище — это самая поверхностная вещь в вашей жизни.

Дом касается вашего сердца.

Но вы никогда не будете полностью удовлетворены, если ваш дом не станет храмом Бога.

Это огромная трагедия — великий мыслитель, великий философ и один из величайших поэтов, ходивших когда-либо по земле, — в то же время несчастен как никто другой, потому что ему неизвестно то вечное, высшее, что живет в человеке.

Альмустафа продолжает и говорит:

Скажите мне, люди Орфалеса, что у вас в этих жилищах? Ни у кого не может быть ничего в жилищах. Ваши дома, если они остаются жилищами, будут вашими могилами — и ничем иным. Да, они дают вам определенную уверенность, безопасность... но они отбирают взамен столь многое и оставляют вас такими же бездушными, как и сами.

Есть древняя легенда.

Один король завоевал много царств и, естественно, нажил множество врагов; он убил стольких людей, что постепенно сам начал опасаться, как бы то же самое не произошло и с ним: его могли убить. Чтобы защитить себя, он создал замечательный дворец без окон — только одна дверь. Дворец был прекрасен — вырезан из лучшего мрамора.

Он был так подозрителен и напуган смертью, что его не удовлетворял один часовой — он установил семерых часовых на воротах в определенном порядке. Первого часового должен был охранять второй часовой, второго часового должен был охранять третий часовой... Он наставил их в полной уверенности, что никакому убийце не под силу будет войти во дворец.

Один из его друзей, тоже великий король, прослышал о его замечательном дворце с такой безупречной охраной. Он отправился посмотреть дворец, и владелец дворца был чрезвычайно счастлив встретиться с другом. Он проводил его внутрь и показал ему все — весь дворец был произведением искусства. И система караула была его изобретением — никогда прежде не

делалось такого. Один часовой, караулящий еще одного... Это была семикратная мера безопасности.

Король-гость был очень доволен, он сказал: «Я собираюсь сделать такой же дворец для себя». Так он сказал, когда они вышли из дворца и стояли в прекрасном саду, окружавшем его. Снаружи садовых ворот сидел нищий — он рассмеялся.

Владелец дворца был явно оскорблен, он спросил нищего: «Что означает твой смех? Если не сможешь объяснить этого, лишишься своей головы сейчас же».

Нищий сказал: «В этом нет нужды; когда-то я тоже был великим королем — более великим, чем ты. Мое королевство было более обширным, чем оба ваших королевства. Но в поисках безопасности я бежал, отрекся от тех дворцов, стражи. Став нищим, я совершенно успокоился — никто даже не замечает меня. Кому нужно тратить пулю на бедного нищего? Все мы втроем в одной и той же лодке: у вас своя идея безопасности, у меня своя идея безопасности — и я уверяю вас, что в вашей идее есть брешь».

Оба короля не могли поверить, что этот нищий был великим королем, более великим, чем они сами. Они попросили его: «Тогда, пожалуйста, покажи нам, что это за брешь».