Месть

— Господи, Мелисса, — сказал он ей, — я обожрался, как свинья. — В доказательство он расстегнул куртку и показал ей свой живот. — Хочешь, я принесу тебе чего-нибудь поесть?

Мелисса положила сигарету на край пепельницы и насмешливо улыбнулась Каннингхэму.

— Спасибо. Я хочу сказать — спасибо, не надо.

Она с рассеянным видом, не замечая больше следователя, откинулась от стола, где были разложены бумаги, с которыми она работала. Когда она взяла с пепельницы сигарету, он заметил на ее правом большом пальце мозоль от постоянного пользования ручкой — Мелисса много писала. Она, черт возьми, лучший работник в их отделе. Единственная проблема, что в бедной девушке не больше восьмидесяти пяти фунтов живого веса. Либо она страдала анорексией, либо ела таблетки, снижающие аппетит. Никто не мог этого понять, но всем в отделе было страшно интересно.

Отец Мелиссы — древний старик, это был бывший черт, ставший от бессилия на старости лет ангелом. Теперь он передвигался на инвалидной коляске, так как его поразила какая-то редкая болезнь, которая случается в старости у людей, в молодости изрядно побаловавшихся наркотиками. При такой жизни молодой женщине ничего не оставалось, как утверждать себя на работе. Она одевалась недорого, но со вкусом, темные волосы зачесывала назад и стягивала на шее гладким узлом. В последнее время она так исхудала, что, когда садилась на стул, ей приходилось подкладывать подушечку, потому что на крестце у нее совсем не осталось мяса.

— Мелисса, лапочка, — начал Каннингхэм как можно ласковее, — у меня есть задание для тебя и только для тебя. Лишь ты сможешь справиться с ним. Ты же знаешь, что ты здесь самый лучший работник и я надеюсь на тебя.

Она не улыбнулась в ответ на эту тираду, но встала и, обойдя стол, подошла к нему. Вечная сигарета, дымясь, осталась лежать в пепельнице. Она привыкла, что перед ней заискивают, потому что она, перерабатывая, выполняла работу для половины отдела и за половину отдела. Она писала рапорты за патрульных полицейских, хотя это была их святая обязанность, но эти лодыри слишком ленивы, и Мелисса зарабатывала свои мозоли и худела на глазах.

— У меня совершенно ничего нет по этому делу об убийстве, ну совсем ничего, — сказал он. — Единственное, что у меня есть — это номер машины, да и тот, вероятно, записан неправильно.

Мелисса посмотрела на него большими добрыми глазами и подождала, пока он разыскал нужную карточку в своей папке.

— Итак, вы хотите, чтобы я нашла всевозможные комбинации в поисках нужного номера. А что, собственно говоря, мы ищем?

— Мы ищем малолитражную красную машину, ее владельца, который должен жить в радиусе пятидесяти миль отсюда. Потом запросите данные на владельца и если он хотя бы на пятьдесят процентов соответствует описанию, то дайте мне взглянуть на него. Проверьте также все комбинации номеров угнанных за последнюю неделю машин.

— Мы увидимся с вами на Рождество, Брюс. К этому времени я разберусь с вашим маленьким заданием.

Мелисса взяла у него лист бумаги и сунула его в свой блокнот. Она могла сколько угодно разыгрывать раздражение, но Каннингхэм прекрасно знал, что она очень любит такую работу. Жаль, думал он, лавируя своим крупным телом по коридору по дороге в следственный отдел. Из этой девчонки мог бы получиться лучший коп в отделе, но… где вы видели копа весом восемьдесят пять фунтов. Нет, таких копов не бывает. Как раз в этот момент мимо него, кивнув на ходу, прошел малорослый человечек в форме. Как он ни старался, он никак не мог привыкнуть к подобным задохликам, как он называл таких полицейских. Когда он пришел работать в полицию, это был мир гигантов, сплетенных из мышц и сухожилий. Все они были здоровыми, бравыми мужиками, городскими героями. Теперь его окружали карлики, и не только по своим физическим данным, это были мужчины и женщины, которым приходилось прибегать к жестокости и насилию, чтобы чувствовать свое превосходство и контролировать положение. Из-за нескольких полицейских Лос-Анджелеса и всех населяющих его людей, которые оказались моральными банкротами, полгорода сгорело во время беспорядков, тысячи остались без крыши над головой и без работы. Такое дерьмо не могло случиться в Омахе. Там тоже совершались преступления, но то, что делается здесь — это просто сумасшествие, моральная деградация и конец полицейской службы. Люди совершенно отчаялись. У них больше нет героев, нет воинов, нет защитников и некому больше держать оборону. Если уж копы перестали отличать хороших людей от плохих, то, значит, дальше ехать уже некуда.

Да, подумал он, плюхнувшись в свое кресло и положив ноги на стол, служба уже не та, что раньше. Самое худшее — что и мир стал уже не тот, что раньше. Может быть, ему стоит взять бумагу и карандаш, написать рапорт и подумать, не выбрать ли в жизни другую дорогу, пока сточная вода не засосала его в канализацию вместе с другими крысами, пока еще не слишком поздно.

Глава 21