Месть

— Я пришлю туда одного из наших следователей, — сказала она. — Мне хочется, чтобы при эксгумации присутствовали и наши люди. Если вы прибудете туда раньше, чем он, постарайтесь, чтобы никто ничего не трогал на месте преступления, — торопливо добавила она. Она хотела было попросить его позвонить ей в полицейское управление, но ей не хотелось открывать причин, по которым она туда ехала. — Я дам вам свой домашний телефон. Позвоните мне между шестью тридцатью и семью часами. К этому времени я должна быть уже дома.

Лили продиктовала ему свой номер и отключилась, поклявшись в самое ближайшее время купить себе сотовый телефон. Сердце ее бешено прыгало, мысли путались. Единственное, что ей по-настоящему хотелось сейчас сделать — это сесть в машину и поехать в Мур-парк, там она могла бы устроить своему взору настоящий праздник лицезрения смерти, виновником которой был Эрнандес. Ей захотелось вдохнуть гнилостный запах, склониться над могилой, взять в свою руку холодную безжизненную руку покойной и запечатлеть в своем мозгу связь между ними — его жертвами, между сестрами, пострадавшими от одного и того же подонка. Может быть, это сняло бы с нее бремя вины, освободило бы ее от ночных кошмаров. По ее ждала Шейна, да и тот факт, что Эрнандес убил Патрицию Барнс оставался пока просто догадкой. Может быть, труп, погребенный в Мур-парке, вовсе не был телом несчастной проститутки.

Лили позвонила в следственный отдел и послала на место происшествия одного из следователей. Потом набрала номер телефона Клинтона. Тот поднял трубку, он тяжело дышал и пыхтел.

— Вам звонил Каннингхэм? — спросила она.

— Нет, я только что ввалился в кабинет. А что случилось?

— В Мур-парке нашли труп. Возможно, это Патриция Барнс. Он уже едет туда, а я послала на место находки одного из наших парней.

— Твою мать… — С губ Клинтона непроизвольно сорвалось ругательство, и он осекся. — Этого парня надо было держать покрепче.

— Выше головы не прыгнешь, Клинтон. Может быть, это и не она. Наш штат — огромное кладбище жертв убийц, так что все это еще ничего не значит. — Лили помолчала, стараясь прочитать его мысли, прекрасно представляя, что бы она сама чувствовала на его месте. — Если это она, то к тому моменту, когда вы отпустили Эрнандеса, она была уже мертва, так что с этим уже все равно ничего нельзя было поделать. Как бы то ни было, но Эрнандес и сам уже мертв.

— Но он был у нас в руках, и мы сами его отпустили. Я так вообще хотел извиниться за административную ошибку.

— После драки кулаками не машут, — проговорила она, нетерпеливо поглядывая на часы. — С моей стороны это не более, чем подсознательная догадка, женская интуиция, если, конечно, она существует. Слушайте, — продолжала Лили, — поставьте Ричарда в известность о происходящем, когда он вернется из суда. Я сейчас уезжаю.

— Не говоря уж о том, что мы могли бы узнать и о других его преступлениях, если бы его не убили, — продолжал бичевать себя Клинтон, размышляя вслух.

Заверив Клинтона, что будет держать его в курсе событий, она повесила трубку и помчалась за Шейной. Если бы только он знал, подумала она.

Глава 22

— Шейна, — крикнула Лили, едва войдя в дом. — Поехали, мы опаздываем.

Джон сложил груду сырых гамбургеров в большую сковородку и смешивал их с кетчупом, сырыми яйцами и луком. Это было его второе любимое блюдо после жареной курицы: тушеное мясо. Выходя из кухни ей навстречу, он вытирал вымазанные красным соусом руки о бумажное полотенце. Густая красная жидкость напомнила Лили кровь и отрубленную руку. Появилась Шейна в блузке, темной юбке и туфлях на низком каблуке, которые Лили купила ей для танцевальных вечеров в школе. Волосы были заколоты на затылке, Лили сама часто носила такую прическу. Шейна выглядела не на тринадцать, а на все пятнадцать лет. В глазах ее застыло серьезное и даже торжественное выражение.

— Иди в машину, лапочка, — сказала Лили. — Ты так хорошо выглядишь. Иди, я только зайду в ванную.

— Правда, она хороша, — промолвил Джон, подходя к дочери и обнимая ее за талию.

Он собирался было поцеловать ее, но она резко отстранилась и сердито взглянула на него.

— Перестань. Я же говорила тебе, чтобы ты больше этого не делал, я уже слишком взрослая для подобных нежностей.

Джон отошел, рот его приоткрылся от неожиданности. Он был явно обижен ее отпором. Он посмотрел на Лили, словно прося ее объяснить поведение Шейны, но она только метнула на него холодный взгляд и поспешила в туалет, закрыв за собой дверь на задвижку. Она чувствовала тошноту. Достав из домашней аптечки пузырек с таблетками, она опустилась на колени перед унитазом, но ее не вырвало. Ее дитя переживало сейчас ту же боль и растерянность, что и она сама, не зная, почему это происходит, не зная, кому верить, отчужденная теперь навсегда от своих сверстников. Вытряхнув из склянки одну розовую таблетку валиума, Лили запила ее водой из-под крана. В баночке оставалась только одна таблетка. Надо будет завтра купить еще упаковку.