Месть

Унижение и адская боль. Но хуже всего – осознание своего бессилия, невозможности что-либо изменить, влиять на ситуацию, задавать траекторию движения в рамках собственной жизни. Они делали это по очереди, потом повторили. И ни одна ублюдочная тварь не вышла из своей квартиры мне на помощь. Ведь я кричала. Да, они зажимали мне рот, иногда до удушья, но я всё равно кричала каждый раз, когда для этого возникала возможность. Ведь я борец. Они грозили прирезать меня, если не заткнусь, но я не из пугливых. Лучше издохнуть, чем подчиниться, прогнуться.

Мать не поддержала меня. Вместо этого брезгливо бросила:

- Так и не удержала себя в штанах, дура! Теперь отвечай за себя сама, считай, сегодня ты получила свой билет во взрослую жизнь.

Никто не водил меня к участковым, не брал свидетельских показаний, не стремился призвать к ответу окаянных… Да и был ли в этом смысл? Ведь я даже не видела их лиц… На моё счастье, у меня всё ещё не было месячных, а разрывы заросли сами. Мать купила только лекарства. Я до сих пор не могу простить ей жестокости и бездушия в сложный, практически переломный для меня момент. Но я не сломалась в тот вечер. Нет. Я не сломалась вообще. Я переродилась. Родилась заново. Но опять не в тот вечер. Это случилось на следующий день, у двери, где стоял красивый темноволосый Максим – мужчина, оказывающий внимание, мужчина, дарящий нежность.

- Ах ты сволочь! - меня взорвало ядерным взрывом.

Я бросилась со всей своей женской силой, со всей своей человеческой мощью бить его лицо за всё: за два года унижений и стёба от всего класса, за бросившего отца, за его новую семью, за ублюдков, измучивших моё тело, изуродовавших мою душу, за жестокую и бесчеловечную мать, за неподаренный алый цветок, за несказанные добрые слова, за неполученный единственный в моей жизни поцелуй в щёку… За всё…

Из носа его хлынула кровь, увидев её, он буквально озверел и врезал мне так, что я отлетела, скорчившись от боли…

Превозмогая боль, я поднялась, молча прошла на своё место, желая только одного – показать, что сломать меня НЕВОЗМОЖНО. Я рыдала беззвучно, глотая солёные реки, но это не были слёзы унижения, нет, это были слёзы, оплакивающие умершую мгновения назад душу. А ведь она у меня была…

Теперь я женщина без души, я стерва, я сука. Я иду по головам, я не жалею никого и ничего, я не помогаю никому, никак и ничем, я не способна на сострадание.