Месть

— Иосиф Виссарионович, мы ждем ваших указаний, — кричал из телефонной трубки Чудов. — Иосиф Виссарионович, вы слышите меня?.. Надо решить, где будем хоронить Сергея Мироновича, и много других вопросов…

Сталин махнул рукой, и Поскребышев исчез из кабинета.

— Алле, Иосиф Виссарионович! Але!.. Связь пропала!..

Послышался щелчок, возник женский голос телефонистки:

— Але, Кремль, вы слышите меня?..

— Мы вас слышим, — отозвался мужской голос.

— А почему не отвечаете? — сердито прокричал женский голос. — Смольный просит связи, обком партии!..

— Сейчас, одну минуту, мы проверим! — проговорил мужской голос. — Держите связь!..

Сталин дрожащей рукой положил трубку на рычаг. Его словно ледяным облаком накрыло, и он не мог подняться со стула. В приемной зазвенел внутренний телефон, Поскребышев снял трубку.

— Да-да, связь есть, одну минуту, я уточню!..

Поскребышев вошел в кабинет Сталина.

— Убирайся! — прошипел Коба.

Поскребышев исчез.

— Товарищ Сталин вышел, скажите, что мы перезвоним попозже. Пусть Чудов никуда не уходит и ждет звонка, — распорядился Александр Николаевич.

И наступила тишина. Коба расстегнул верхние пуговицы френча. После холодного оцепенения его бросило в жар, подскочило давление, но пот на лбу не выступал. Он потянулся к подстаканнику, чтобы глотнуть холодного чаю, но здоровая рука не слушалась, и он смог лишь приподнять ее. Прошло еще несколько минут, прежде чем Коба смог подтащить к себе блюдце с подстаканником. Наклонился и влил в себя глоток чаю. Струйка сбежала по мышиному сукну френча. Проглотив чай, Коба тяжело задышал. Выступил пот на лбу. Вождь стал приходить в себя, вызвал Поскребышева, приказал немедленно собрать у него в кабинете всех членов Политбюро и заказать к 23-м часам литерный поезд на Ленинград, оповестив об этом Чудова.

— Кто будет руководителем делегации? — записывая в блокнот указания, спросил Поскребышев, зная, что сам Хозяин никуда не ездит.

— Я, — ответил Сталин.

Мильда вернулась домой около семи вечера. Аглая снова говорила с ней о Новом годе, и разговор опять зашел о вдовце-профессоре, она успела с ним посекретничать о Мильде, и он очень ею заинтересовался, доверительно шепнув, что ему всегда нравились латышки.

Мильда отнекивалась, как могла, но Аглая со своим напором все же уговорила ее познакомиться с ним. Причем она хотела сделать это не откладывая.

— Завтра мы соберемся, без детей, спокойно, ты познакомишься, тебе самой надо на него посмотреть, но я тебя уверяю: он прекрасный человек! А когда я сказала, что тебе всего тридцать три года, что ты сможешь ему родить еще и ребенка, он уже загорелся, как дитя, и влюблен заочно!

— Но Аля…

— Мильда! — перебила ее Аглая. — Все! Хватит! Тебе нужен муж, а не любовник! Муж! Он тебя на руках носить будет, дура ты латышская! Детям образование нужно, он их в университет устроит! Кстати, у него машина, я совсем забыла! В отпуск отправитесь путешествовать на юг, он каждый год туда ездит, мы поедем, возьмем детей, это жизнь, понимаешь, нормальная человеческая жизнь, какой ты за свои тридцать три года никогда не видела! О детях подумай!.. Ну?!.

Мильда кивнула. Слезы выступили у нее на глазах. Аглая обняла ее и тоже заплакала.

— Я сегодня всю ночь из-за тебя не спала! Все думала, думала, мужа разбудила, а он говорит: «Дуры вы бабы! Один на ее шее восемь месяцев сидит, она его кормит, другой свою нужду раз в два месяца справляет, весь город об этом говорит. У нее что, женской гордости нет? Куда она попрется, в какую Москву с целым табором? Кто ее там ждет? Она что, сумасшедшая?..» Он прав, Миля, сто раз прав, и другого решения быть не может.

Поплакав, они выпили кофе с шоколадными конфетами, и целую горсть Аглая сунула Мильде в карман для детей.

— Совсем забыла! — уже остановив ее на пороге, крикнула Аглая. — Завтра к двенадцати привози мужа в институт, Виталий договорился. Я буду тебя встречать у центрального входа. Все будет хорошо! До завтра!

— До завтра.

С этим она и вернулась домой, не зная, как рассказать обо всем матери. Но вернувшись, решила пока ничего не говорить. Надо познакомиться, увидеть, что за человек.

— Николаев твой как убежал с утра, так до сих пор и не приходил, — сердито сообщила мать.

Они заканчивали ужин, когда раздался звонок. Мать пошла открывать и вернулась с двумя мужчинами в кожаных куртках. Еще двое прошли в комнату Леонида, стали ее осматривать

— Вы Мильда Петровна Драуле, жена Николаева Леонида Васильевича? — спросил один из них.

— Да, а что случилось? — удивилась она.

— Наши товарищи проведут у вас обыск, а вы поедете с нами…

— Что-то с Леонидом случилось?

Один из них, усмехнувшись, утвердительно качнул головой.

— Ничего особенного, — зло проговорил другой.

— Но я только что пришла с работы…

— Вы обязаны поехать с нами, Мильда Петровна!

— Хорошо, я поеду, но…

— Вам все там разъяснят. Где комната вашего мужа?

— Там…

— Приступайте к обыску!

Двое энкеведешников приступили к обыску. Мильда быстренько собралась, обернулась к матери. У той слезы навернулись на глаза. Она бросилась к дочери, обняла ее.