Месть

— И второе, — продолжал между тем Эфраим. — Это вопрос, который Авнер уже поднимал. Что, если произойдет ошибка при выборе цели? Или, скажем, цель выбрана правильно, но существуют опасения, что пострадать могут невинные люди? Я хочу, чтобы вы поняли меня правильно. На этот вопрос есть только один ответ. Ни ошибки в выборе цели, ни гибели невинных людей быть не может. Вы не можете этого допустить. Ни при каких обстоятельствах. Никогда. Конечно, все бывает, но риск должен быть сведен к минимуму. Риск должен быть нулевым — это и есть ваша работа. Вы не террористы, кидающие ручные гранаты в автобусы или стреляющие в толпу в фойе театра. Вы отличаетесь и от регулярных авиационных частей, бомбящих намеченную цель. Если при этом случайно пострадают гражданские лица, — тем хуже для них. Ваша задача по благородству не имеет равных. Ваша цель — один человек — преступник и убийца — и больше никто. Если вы не уверены на сто процентов, что это тот, кто вам нужен, вы его отпускаете. Вот и все. Вы должны знать того, кого вы ищете, как своего родного брата. Пусть он сам себя обнаружит. Если у вас нет абсолютной уверенности, что это он, вы ничего не делаете. Тот, в ком вы не уверены, уйдет от вас невредимым. — Эфраим встал с места. — Я хочу, чтобы вы хорошо запомнили эти слова. Это единственное, что может помешать вам выполнить задание. В вашем списке одиннадцать человек. Если покончите только с тремя из них, мы будем разочарованы, но нам будет не в чем вас обвинять. Если вам не удастся убрать ни одного, — это будет означать провал операции. И это грустно. Тем не менее и в этом случае нам не в чем будет винить вас. Но если вы прикончите всех, но при этом пострадает кто-нибудь невинный, вы будете виновны. Запомните это. Вопрос о важности того или иного факта, о предпочтении возникает всегда. В этой операции важнее всего то, о чем я только что говорил. Это ваше кредо. Если с террористом девушка, — вы ничего не предпринимаете. Если за его спиной стоит водитель такси, — вы опять же ничего не предпринимаете. Меня не беспокоит при этом, что, может быть, вы месяцами гонялись за этим человеком и упускаете единственный в своем роде шанс. Ничего. Вы достанете его завтра. Не получилось? Что ж, значит, не получилось. Начинайте охотиться за следующим. Не волнуйтесь. Вы не на сдельной работе, вы — на жалованье. Эта операция разрешена только на определенных условиях. Мы не желаем ничего подобного делу Канафани.

Хасан Канафани был палестинским писателем и пресс-секретарем Народного фронта освобождения Палестины. Через пять недель после атаки камикадзе в аэропорту Лод, в Бейруте взорвалась машина, в которой ехал Канафани. По дошедшим в то время до Авнера слухам, некоторые из его армейских товарищей были замешаны в этом деле наряду с Мосадом. То, что Канафани был непосредственно причастен к акции в Лоде, доказано не было. Но он был известен как человек, одобряющий цели и задачи террористических организаций. Однако в том, что его племянница Ламис, ехавшая вместе с ним в машине и тоже погибшая, к терроризму причастна не была[25], не было сомнений. Авнер впервые слышал официально высказанное мнение по поводу этого взрыва. Говорить об этом никто не любил.

Понятно, что и Эфраиму все это было не по душе.

— Я не хочу выслушивать философские рассуждения о том, можно ли было предотвратить то, что случилось при операции по уничтожению Канафани, — продолжал Эфраим, хотя никто из присутствующих не проронил ни слова. — Меня не интересуют рассуждения на тему, что есть добро и что есть зло. Сейчас я просто формулирую основные правила поведения, связанные с нашей конкретной задачей.

Карл выпустил большую струю дыма и посмотрел на Авнера. Смотрели на него и остальные. Авнер почувствовал неловкость, в то же время понимая, чего от него ждут. В связи со всем сказанным Эфраимом сам собой возникал вопрос, который следовало задать. Как руководитель группы Авнер и должен был это сделать.

— Ну а каковы наши возможности в вопросе самозащиты? Что если кто-то угрожает нам оружием? Или пытается арестовать?

Эфраим поморщился.

— Если… если… — недовольно сказал он. — Если ваш план хорош, этого не должно произойти. Но если все же… Что я могу по этому поводу сказать? Если кто-то угрожает вам оружием, он перестает быть невинным. Не так ли? — Он вновь сел на стул и вытащил из кармана измятую салфетку. — Послушайте, — мягко сказал он, — в задании такого рода, как ваше, невозможно все предусмотреть. Кто бы из нас не пожелал, чтобы ничего этого вообще не было? Я останавливаюсь только на главном. Я говорю лишь о том, что было бы желательным. А в остальном? — Эфраим развел руками. Я уверен, что вы выполните свою задачу наилучшим образом. И это все, что мы можем от вас требовать.