Месть Альбиона

– У вас несомненные способности к языку, мистер Овчинцев, – сказала как-то учительница после урока. (Тут надо пояснить, что за последние годы Арсений сменил несколько паспортов и в Лондон прибыл под именем Петра Семёновича Овчинцева.) По-русски она говорила неплохо, с каким-то мягким акцентом. И голос был мягкий, звучный.

– Спасибо на добром слове, коли не шутите, – осторожно сказал непривычный к похвалам Арсений.

– Почему же я шучу? Через несколько месяцев занятий вы будете говорить, как настоящий англичанин. Если, конечно, не утратите прилежания.

Девушка мило улыбнулась, и у Арсения защемило сердце: до чего хороша!

Глаза, конечно, были не только у него. Другие студенты откровенно пялились на мисс Деррик и между собой обсуждали достоинства её фигуры, гадая, какова она в постели. Арсения эти разговоры бесили. Кончилось тем, что он приватно побеседовал с каждым товарищем. Объяснил, что на курсах надо учиться, а на учительницу глазеть не надо, потому что… ну, потому что. Все кроме одного поняли правильно. А тот, воронежский народоволец Улиткин, закочевряжился, – мол, не его, Арсения, собачье дело, на кого ему, Улиткину, глазеть. Однако, заработав синяк на скуле и фонарь под глазом, правоту товарища по партии признал…

– О чём задумались, мистер Овчинцев? – спросила девушка, легко коснувшись руки Арсения.

Ну, как ей объяснить, что у него давно уже не было женщины? Задумаешься тут… Как-то, не выдержав, Арсений привёл к себе дешёвую шлюху, – много их гнездилось на кривых улочках Уайтчепеля. Снял на ночь, но уже через полчаса, давясь брезгливостью, сунул обещанную монету и выгнал. А потом долго мерещился душный запах немытого истасканного тела…

В классной комнате, тускло освещённой газовыми рожками, они были одни. Да и во всей школе, наверно, кроме сторожа, никого не осталось… Арсений решительно встал и облапил сидящую мисс Деррик. Сопя, впился в розовые губы жадным поцелуем. Схватил за грудь. Краем глаза при этом взял на заметку школьный стол, на котором вполне можно устроиться, – без комфорта, само собой, но чёрт с ним, с комфортом…

А вот что произошло дальше, Арсений сразу и не понял.

Тонкие руки, вдруг ставшие очень сильными, оттолкнули его (да какое там оттолкнули, – отшвырнули!), и Арсений отлетел шагов на пять.

– Разве можно так обходиться с дамами, мистер Овчинцев? – укоризненно спросила мисс Деррик, поднимаясь и поправляя разметавшиеся волосы. – А я-то полагала вас джентльменом.

Издевается, что ли? Арсений рассвирепел.

– Да ты, сука, ещё ломаться вздумала! – зарычал он и кинулся на девушку.

Легко увернувшись от непрошеных объятий, мисс Деррик метнулась к учительскому столу и выхватила из ящика нож. Обычный кухонный нож, ценой шиллинг за пару, с длинным и широким лезвием. Арсений засмеялся. Нашла чем пугать, дура, не револьвер же…

А через мгновение всё же испугался.

Нож в маленькой ладони девушки вдруг словно ожил. Непостижимо быстро вращая кистью, ловко перебрасывая кухонное оружие из руки в руку, мисс Деррик мелкими шагами двинулась к Арсению, и тот невольно отступил. Он просто не мог уследить за молниеносными движениями лезвия – глаз не успевал. И перехватить руку с ножом тоже не успевал. А острое лезвие продолжало чертить зигзаги всё ближе и ближе, угрожая то лицу, то телу. Мисс Деррик с тихим смехом сделала выпад, и Арсений ощутил укол в грудь. Сделал шаг назад. Новый укол – теперь в живот. Ещё шаг назад. Третий укол – в пах. Арсений упёрся спиной в стену и невольно закрыл руками низ живота. А девушка, приставив нож к горлу, спокойно, даже не запыхавшись, спросила:

– Не хотите ли извиниться, мистер Овчинцев?

– Ведьма! – с ненавистью выдавил Арсений, ощущая лезвие у сонной артерии.

– Ну, почему же ведьма? Женщины Ист-Энда умеют защищать себя, вот и всё… Так как насчёт извинений?

Нож чувствительно уколол горло.

– Да пошла ты!.. – Страх и бешенство подсказали Арсению витиеватое ругательство.

Мисс Деррик опустила руку с ножом.

– Принимается, – невозмутимо сказала она. – И больше не хулиганьте. И запомните: меня силой взять нельзя. В следующий раз кастрирую.

«А ведь не шутит…» Вытерев лицо, Арсений дрожащими руками запихал тетрадку с карандашами в сумку и пошёл к выходу.

– Мистер Овчинцев!

Он обернулся. Мисс Деррик надевала шляпку.

– Не хотите ли проводить меня домой? Вечером на этой улице девушке лучше одной не ходить, а то могут обидеть, – невинно произнесла она.

«Тебя обидишь, пожалуй. Сама кого хочешь…»

– С удовольствием, – буркнул он.

Шли молча. Возле подъезда, когда Арсений уже хотел откланяться, мисс Деррик вдруг взяла за рукав и повела за собой. Не успев опомниться, он оказался в её квартире. А чуть позже – и в спальне.