Месть базилевса

Монах переворошил стопку, нашел первый лист. Взял перо, обмакнул в чернильницу. Дописал: «История базилевса Ромеи Юстиниана II по прозванию Риномет, писанная в 718 году, отсчитанном от Рождества Господа нашего Иисуса Христа, монахом Таисием, в миру звавшимся когда-то Тервелом, сыном Аспаруха, ханом Великой Болгарии, принявшим на закате дней христианскую веру».

Если бы не измена сына Товирема… Нет, он, Тервел, давно уже задумывался о христианстве, обещание посмертного блаженства манило и вселяло надежду. Пересытившись всеми удовольствиями земными, хан болгар не нашел счастья на земле, так, может, хоть на небе узнает, что это такое… Но окончательно он решил сменить веру предков на православный рай, когда узнал, что наследник замешан в заговоре против него. Приближенные боилы, с которыми он поделился своей заботой, советовали закатать сына в ковер и подбрасывать до тех пор, пока не испустит дух. Именно так всегда казнили особ царского рода, чтобы не оскорбить Небесного Отца Тенгри пролитием священной крови. А у хана, хвала богам, есть еще сыновья, найдется, кого назначить наследником.

Тервел думал долго. Из всех сыновей, изнеженных вкусной едой и сладкими винами, избалованных праздностью, расслабленных чрезмерными ласками красивых наложниц, он хотел видеть своим преемником именно Товирема. Он – другой. Быстрый, решительный, жесткий, но не жестокий, умеющий, когда надо, сесть и подумать. Даже внешне Товирем напоминает деда, великого хана Аспаруха. А что ему не терпится властвовать… Тоже можно понять, самому не терпелось когда-то.

Молодость, которой вроде бы торопиться некуда, на самом деле ждать не умеет, искусству терпения учат лишь прожитые годы. Это он тоже понял со временем. Когда-нибудь, наверное, и Товирем поймет…

Через три дня хан Тервел объявил подданным, что передает ханский титул и власть повелителя сыну Товирему, а сам удаляется в маленький монастырь на побережье близ Фанагории, доживать остаток дней в тишине и раздумьях о прожитом.

Правильно, мудро решил, сам понимал. Не о себе думал, о царстве Болгарском. Но горечь все равно осела на дне души мутью. Любимый сын…

В сущности, у народов под божьим небом всегда было две истории, давно вывел для себя Тервел. Одна история – это захват земель, войны, повелители, череда заговоров и интриг. Борьба за власть… Вторая – история духа. Борьба за истину! Мысли мудрецов, философов и пророков, вера в высшие силы, которая тоже менялась с течением столетий. Одна вера – отживала, таяла, другая – сменяла ее, объявляя себя единственной истиной… А не есть ли вера в высшее таким же способом познания мира, как, скажем, словопрения философов и логиков?

Подумал и улыбнулся – об этом точно не стоит говорить с отцом-настоятелем, дабы не услышать занудные рассуждения о спокойствии веры и беспокойстве ереси…

Да, так… Две истории существуют среди всех народов мира, но – отдельно, как-то не сливаясь друг с другом.

Почему? Хотелось бы разобраться хотя бы на закате жизни. Может, поэтому он и взялся за перо и бумагу, что силился через причудливую, извилистую линию жизни базилевса ромеев Юстиниана Риномета увидеть другое – линии жизни всех живших и живущих на Божьем свете… Даже малая капля воды отражает весь необъятный мир, говорили еще философы-антики. Так, наверное, и в судьбе одного человека можно найти отражение судеб всех людей и народов. Книга Судеб тоже складывается из букв. Может быть…

Он снова макнул в чернильницу тростниковое перо. Начал быстро писать:

«И тогда базилевс Юстиниан опять сел на трон, выпрямился как можно более гордо, положил руки на подлокотники в виде золотых львов и стал ждать, когда в тронном зале появятся его убийцы…»

Он, Тервел, конечно, не присутствовал при этом, но Риномета знал хорошо. Не сомневался, что тот сидел, гордо выпрямившись, презрительно смотрел на подходящих убийц. Наверняка раздувал обрезанные ноздри. Вот уж воистину – гордость превыше разума…

«Убийц к Юстиниану вошло пятеро. Среди них были: патрикий Вардан, глава заговора и будущий базилевс Филиппик, а также бывший сторонник Юстиниана спафарий Илья Коломинин, а также оруженосец Коломинина по имени Иоанн, ранее не известный никому юноша незнатного рода, а также Евдаксион Григорс, стратиг флота, тоже в прошлом возвышенный Юстинианом из самых низов и впоследствии прославившийся победами над мухамеддянами на Море Среди Земель, а также стратиг фемы Фракия патрикий Еверилий Влахерн. Увидев базилевса, все пятеро закричали громко: «Освободи трон, Риномет, мы убьем тебя!» Они, все пятеро, боялись гневного базилевса и потому старались кричать как можно громче, голосом распаляя собственную ярость.

Юстиниан продолжал сидеть неподвижно. И не отвечал ничего. И тогда, осмелев, стратиг Евдаксион Григорс подскочил к нему, ухватил за хламиду и сдернул вниз. А молодой Иоанн, изловчившись, с одного удара отрубил базилевсу голову и громко смеялся, потрясая мечом в крови. Тут патрикий Вардан воскликнул: «Что же мы – льва убили, а львенок остался!» И все кинулись искать сына и соправителя Юстиниана, маленького Тиберия IV.