Месть Бела

— Я тогда подумал со злостью, что если выколю ему глаза, то хуже, чем есть, все равно не сделаю. И взялся за дело. Не привык я к мелкой работе. Это, я тебе скажу, еще поганее, чем тупым мечом дрова рубить. Пот течет, глаза заливает, — останавливаешься, вытираешь. Пальцы сводит, надо опускать руку, пережидать, пока отойдет. Глаза — мои глаза — слезятся от чада и напряжения... Жилы эти вросли в кожу. Разрезать их надо было между век, а ресницы мешают... Ну, ресницы-то я, недолго думая, ему отчекрыжил. Ничего, не глаза, новые отрастут. И работать стало легче. Порезать ему кожу я тоже перестал бояться. Подумаешь, ну будут вокруг глаз шрамы. Вот кровь потекла — мне опять мешает, ему тревожно — это плохо... Но главное — дело движется. Великий Кром, вот уж не думал никогда, что стану заправским лекарем! Ну, сустав там вправить или рану перевязать — это-то я умел, а вот врачевать по-настоящему... В общем, перерезаю стежку за стежкой, и пока ничего не выколол. Говорю:

«Если глаз откроешь без команды — убью».

«Что откроешь?»

«Э-э... Убью, если моргнешь».

«Что сделаю?»

«Тьфу, бестолочь. Если хоть один мускул на лице шелохнется...»

«То что?»

«То убью, конечно».

Вот так мы и поговорили, когда я закончил обрабатывать первый глаз. Потом приступил ко второму...

* * *

— Не шевелись. Можешь разве что дышать. — Конан отнес плошку-светильник за спину Везунчику. — Только это я тебе разрешаю. А скоро разрешу еще кое-что.

Северянин подрезал фитиль, торчащий из плошки. Вернулся к Везунчику. Надавил большими пальцами ему на глазные яблоки.

— Вот что называется глазами. По-вашему — гнилогнои, но это слово забудь. А вот эти кожаные складки, что я щиплю, называются веками. Ну-ка, подними верхнее!

— Как?

— Как? Ну-у... — варвар призадумался, что ответить на такой вопрос. — Они сами понимаются, только захоти.

— Н-не поднимаются...

Везунчика надо было учить пользоваться мышцами лица! То, что человек умеет от рождения, забылось, выродилось у слепцов этого Острова. Пришлось за обучение взяться Конану.

* * *

— Ну, о том, что дальше творилось, дружище Симур, трудновато рассказать внятно. После того, как у Везунчика этого открылись глаза... Нет, сперва, когда он впервые распахнул зенки, то ничего не понял. Я его, конечно, предупредил: если почувствуешь боль в глазах, тут же закрывай.