Месть Бела

— Погоди, где ж тут у меня... — Симур перебирал, заглядывая в каждый, пустые глиняные кувшины. — Вот!

Один кувшин оказался не пуст, из него Симур достал свиток, стряхнул паутину.

— Брал как-то с собой на утоление жажды. Думаю, сделаю глоточек вина и немножко почитаю афоризмы Гуслима Линпо «Верблюжья смелость». Скука немыслимая, поэтому запихал в кувшин. А теперь смотри!

Симур, кряхтя, нагнулся, придавил кончик свитка к песку увесистой бронзовой ступкой. И принялся пятиться, разматывая афоризмы Гуслима Линпо. Конану мог со своего табурета любоваться строчками убористого почерка, всякими завитушками и даже небольшими картинками, изображавшими, главным образом, верблюдов. Симур вдруг остановился, дернул бумагу на себя. Свиток, выскочив из-под ступки, начал с шуршанием самостоятельно сворачиваться в трубку.

— Вот таким вот образом, — сказал Симур, скручивая бумагу со своей стороны. — А в некоторых книгохранилищах имеются свитки в несколько лиг длиной. В них вся мудрость мира, в некоторые книги уместилась история всей нашей цивилизации. Но сверни любую — и выходит рулон, который стоймя помещается в углу. И этот наш рулон занимает совсем мало места, войдет даже в самый узкий кувшин, а понаписано тут — месяц разбираться. Одних чернил ушла бочка. И писалось ни один год, судя по всему. Понимаешь?

— Нет, — помотал головой Конан.

Симур отправил свиток и дальше пылиться в кувшине, хлебнул для большей разговорчивости и терпеливо продолжил объяснение.

— Многообразие миров бесконечно, Конан из Киммерии! Не обязательно, чтобы все они один на другой походили, как плотницкие гвозди. Я никогда не исключал для себя, что существуют и миры, похожие на свитки. И в них человек уподобляется строчкам на бумаге. Кем они созданы — богами ли, причудами ли мироздания — кто знает. Когда ты находишься внутри такого мира и бродишь по его завиткам, тебе кажется, что мир огромен. И даже кажется, что бесконечен, потому что в конце концов ты ходишь по кругу. Пространство, свернутое в трубку... Понимаешь?

— Ну-у-у... как тебе сказать...

— Эхе-хе... Одним словом, тебе повезло — ты созерцал чудо из чудес, которому мало имеется равного под солнцем.

— Но почему мы не могли вновь войти в тот стеклянный столб?

— Не уверен, что он стеклянный. Впрочем, неважно... — собеседник Конана устало потер переносицу. — Почему не войти, говоришь? Видимо, выход входом не служит, а вход не там, где выход. Это как жизнь и смерть. Вход в жизнь не там, где выход из нее.