Месть Блэка: Игра

— Мне нужен некромант, — решившись, тихим, но твердым голосом перебил меня Лавгуд, а я тут же начал навешивать на нас все чары приватности, какие только знал, тихо чертыхаясь под нос, в то время как поблескивая небольшим безумием в глазах Ксенофилиус продолжал свою речь. — Я всю ночь повторял все шаги, которые должна была сделать Пандора. Поднял все записи. Меня нельзя назвать настолько же гениальным, как ее, но я точно уверен в том, что состояние Пандоры, как и Логботтомов — это результат повреждение Оумоса или Френеса, пятого и шестых начал нашей души. Возможно даже их обоих вместе взятых….

— Постой, погоди секунду… — я пытался понять логику мыслей Ксенофилиуса, который начал оперировать теми терминами, что я знал достаточно слабо. Но вместе с тем даже я понимал, что подпускать Кассиопею к жене Лавгуда это плохая затея. — Я понял, что по вашему мнению, долгое использование круцио как-то влияет на душу. Но причем здесь некромант? Наверняка есть если не менталисты, то маги душ. И причем здесь я?

— Не нужно меня обманывать, лорд Блэк. Даже до Гринграсса донеслись сведения о том, что Кассиопея Блэк — один из самых могущественных некромантов своего времени вернулась в магическую Британию и выступает на вашей стороне, — тяжело посмотрел на меня Ксенофилиус. — Что же до магии душ… Я повидал практически весь мир. Был во всех уголках света, в том числе Африке и Шумере. Единственные, кто помимо некромантов работают с магией душ — это вудуисты, и демонопоклонники.

И надо понимать, что я ни за что не доверю им свою жену. Некромантия же… Магия — это в первую очередь орудие в руках мага. Хоть темная, хоть светлая, хоть в розовую полоску. Орудие, которым можно вернуть мою жену обратно… в данном случае, я не разделяю предрассудков, по поводу запретности и опасности этой ветви магии…

— А стоило бы, — прервал я речь убитого горем мужа. — Ты не понимаешь, о чем ты просишь. Я готов помочь всем, чем угодно. Мы можем поискать специалистов в этой области магии, или другой. Но лечить Пандору с помощью некромантии — все равно что тушить огонь бензином! В этом, я к сожалению вынужден вам отказать.

— Послушайте, Лорд Блэк, — Ксенофилиус практически умолял меня. — Я сам готов отдать все. Слышите, все, что у меня есть — чтобы вернуть Пандору. Моя поддержка, связи — все это ваше. Да Мерлин, я готов сам лечь на жертвенный алтарь, если это поможет ее вернуть. Вы должны понять, каково это, прошу…

— Ксенофилиус, — пытался я остаться твердым, наблюдая за буквально физической мукой лорда Лавгуда, но понимая, что может сделать лич с его женой, даже находясь под клятвами. — Я прошу вас, давайте забудем этот разговор. Сейчас, пока рана свежа, вы просите то, о чем в дальнейшем сами будете жалеть. Я не могу вас винить, я сам бы поступил на вашем месте также, хватаясь за любую возможность вернуть любимую. Но это вам не поможет. Давайте поговорим с вами несколько позже, и попробуем поискать другие варианты, хорошо?

Я начал подниматься из-за стола, стремясь закончить разговор.

— А я вот виню…

— Что? — обернулся я к Лавгуду, услышав его тихий голос.

— Вы сказали, что не можете меня винить, — продолжил маг. — Но я виню.

Себя — за то, что меня не было рядом. Пандору — за то, что она внесла Луну в пропуск. Луну — за то, что она оказалась там. Судьбу — которая позволила этому случиться. Эту тварь — Лестрейндж, которая запытала до безумства Фрэнка и Алису. Волдеморта — который начал все это. И конечно же я виню вас — что вы не нашли нужных слов, чтобы уговорить нас послушать. Не должен винить, но виню.

— Я предпочел бы завершить на этом наш разговор, Ксенофилиус, — еще больше помрачнел я, услышав такие нелепые обвинения. — Я вас понимаю, всем сердцем. Но помочь не могу. Встретимся с вами после суда, и попробуем вместе поискать другой, более безопасный путь. Даю вам слово, что…

— Это того суда, на котором вы оспорите решение о передаче опеки над малышом Гарри? — перебил меня Лавгуд, уперев взгляд во все так же полную чашку кофе. — А что, если результат, который вы ожидаете будет далеко не в вашу пользу?

— Мне не нужен ваш голос, чтобы забрать Гарри, Ксенофилиус, — мягко проговорил я, укрепляя трещащие по швам оклюментные щиты.

— Да, я знаю, — какой-то отчаянной улыбкой ухмыльнулся Лавгуд, наконец встретив мой взгляд. И он мне не понравился. Совсем не понравился. Такой взгляд обычно бывает у тех людей, которые могу совершить очень большую глупость. Ксенофилиус прямо смотрел мне в глаза, и в них, за стеклом очков, за глубиной печали яркими искрами проскальзывало безумие. — Но ведь вам нужен голос Августы, не так ли? Что скажет она, если ей станет известно, что лекарство для ее сына уже находится у вас в руках, но вы не торопитесь его применить?

— Это абсурд, — на мгновение представил я реакцию леди Лонгботтон, и предсказать я ее не мог. — Она не захочет даже слышать о том, чтобы использовать некромантию, и получить всего лишь призрачный шанс на спасение сына.