Месть – блюдо горячее

Генерал-майор обратился к штабс-капитану:

– Вам еще нужно посетить Будапешт. Вы сейчас единственный человек в Огенкваре, кому по силам объясниться с венгерцами.

Монкевиц имел в виду сложившуюся ситуацию. Еще недавно во всей русской армии не было ни одного офицера, знающего трудный в изучении мадьярский язык. В 1909 году полковник Батюшин, начальник Разведывательного отделения штаба Варшавского военного округа, сумел открыть при штабе курсы по его изучению. Их вел словак Ваянский. Павел Лыков-Нефедьев ухитрился факультативно изучить язык до такой степени, что мог свободно на нем изъясняться. За что даже получил от Военного министерства премию в триста рублей…

Монкевиц продолжил:

– Дунайская флотилия! Она базируется в крепости Петроварден, но на зиму уходит в Будапешт. Надо ее поковырять. В тысяча восемьсот семьдесят восьмом году, когда австрийцы оккупировали Боснию и Герцеговину, монитор «Марош» огнем своих пушек спас от уничтожения десант, форсировавший Саву. По Дунаю мониторы могут подниматься до немецкого города Пассау, а по Саве до Сисака и Бемеш-Брода. Ходят по Дрине и Тиссе, проскакивают Железные ворота! Правда, осенью, когда Дунай мелеет, корабли ставят на прикол. Если начнется война с Сербией, пушки флотилии будут очень большой силой. А мы даже не знаем их калибр на новых мониторах. Поручаю вам разведку, пока суда стоят в Будапеште. Сербы вам помогут, я уже договорился об этом с майором Танкосичем.

Воислав Танкосич был военным руководителем объединения «Народная оборона», ответственным за обучение и вооружение ее диверсантов-комитаджей. В Майской революции 1903 года он командовал солдатами, расстрелявшими братьев королевы Драги. Майор входил в Верховную центральную управу «Черной руки» в качестве ближайшего помощника Драгутина Димитриевича. Влияние его на политику Сербии было велико, несмотря на скромный чин офицера.

Отделения «Одбраны» были разбросаны по всем крупным городам славянских провинций Австро-Венгрии. Они открыто вели там агитацию, занимались шпионажем, вербовали сторонников, готовили акты саботажа и диверсий. Австрийская контрразведка наблюдала за ними, но пока не трогала. А в Будапешт ей вообще не было ходу, мадьяры не пускали туда немцев. В итоге тамошнее отделение «Одбраны» стало центром мощной резидентуры сербов в Дунайской империи.

– Вообще, как бы получше сформулировать… – замялся генерал-майор. – Толкните там нашу разведку на Балканах! Помогите развить агентуру. А то снова Киевский военный округ лезет к государю со своей липой… А нам нечем ответить.

Командующий войсками округа генерал Иванов повадился присылать царю через голову военного министра «совершенно секретные» протоколы Военного совета Австро-Венгрии с подписями эрцгерцога и начальника Генерального штаба. Будто бы его снабжал такими бумагами секретарь совета, славянин и патриот. В Огенкваре были уверены, что «секреты» сочиняются в Вене, в Разведывательном бюро. Но Сухомлинов не мог убедить в этом его величество…

Генерал и полковник встали и пожали штабс-капитану руку:

– Ну… чтобы все прошло благополучно и вы вернулись!

Через три дня, 8 февраля 1914 года, молодой, крепкого сложения немец по фамилии Лаас проходил таможенно-паспортный контроль на пограничной германской станции Эйдкунен. Час назад он вышел с русской территории в местечке Вержболово и двинул на запад. Между русской и немецкой таможнями была примерно верста. В Пруссии люди пересаживались в поезд с немецкой колеей. Богатые путешественники нанимали или целые экипажи, или хотя бы носильщиков с тележками. Лаас отказался от услуг такого носильщика и волочил свой багаж сам, всем видом показывая, что никому не заплатит ни пфеннига.

Для Павлуки это был рискованный момент. Он уже дважды пересекал здесь границу, и тогда паспорта у него были на другие имена. Прусская полиция очень внимательна, там годами дежурят одни и те же филеры с феноменальной фотографической памятью. Однако оба раза разведчик прошмыгнул к противнику без помех. А нынче он изменил внешность, прикинувшись голодранцем из Саратовской губернии, приехавшим на сезонные работы. К таким топтуны относились снисходительно и документы смотрели мельком.

Вот и сейчас пограничный унтер-офицер взял десятимесячный паспорт с таким видом, словно ему протянули тухлую селедку. Сбоку подошел мужчина в штатском и мельком глянул унтеру через плечо. Павел узнал его – наблюдательный агент контрразведывательного отделения штаба Гвардейского корпуса.