Месть – блюдо горячее

В Будапешт Вормсбехер приехал рано утром, но заселяться в гостиницу не спешил. Он оставил багаж в камере хранения, нанял коляску и долго катался по правому берегу Дуная. Угостился неизбежным гуляшом с паприкашем, выпил немного токайского. Купил домой красивые венгерские опалы. Прогулялся по набережной, любуясь видами. Когда стало смеркаться, поймал такси и велел отвезти себя в Пешт, в Еврейский квартал. Отпустил мотор и принялся фланировать по боковым переулкам, незаметно осматриваясь.

Для штабс-капитана Лыкова-Нефедьева наступил очередной рискованный момент. Здесь, возле церкви Святой Терезы, на улице Кирай располагалось отделение «Народны одбраны». Помощник председателя, некий Цветко Алимович, должен был передать русскому разведчику сведения о новых мониторах Дунайской флотилии. Явка очень раздражала Брюшкина. Ведь вероятность того, что за Алимовичем присматривают, была высока. И как быть?

Маршрутник прошелся вдоль улицы и не заметил ничего подозрительного. Топтунов было бы видно, однако угол радовал пустотой. Ну и что с того? Наблюдательные агенты могли снять комнату напротив и следить через окно. Пора было что-то предпринять – идти в отделение или удалиться; оставаться на месте уже нельзя.

Штабс-капитан поступил по-своему. Он зашел в пивную наискосок и сел у окна. Напустил на себя деловой вид, разложил венские газеты и стал вечным пером отчеркивать в них курсы акций. А сам косился на улицу.

Уловка принесла ему удачу. Через сорок семь минут из конторы «Народны одбраны» вышел тот, кого Лыков-Нефедьев ждал. Среднего роста, с длинными седыми усами и залысиной, приволакивает левую ногу… Алимович покрутил головой, пересек Кирай и сунулся в соседнюю с Лыковым-Нефедьевым пивную «Сомбат». А через три минуты из парадного появился субъект в пальто с бранденбурами[42] и тихо прошел туда же. Понятно…

Павел задумался. Несколько лет назад он побил в Вене двух топтунов, а у одного даже отобрал казенный пистолет. Ребята обиделись. Они откуда-то узнали имя силача и мечтали отомстить. Повторять тот опыт и множить врагов было бы ошибкой. С другой стороны, здесь Будапешт, местные рыцари плаща и кинжала в грош не ставят австрияков. И сведения о мониторах Монкевицу нужны позарез…

Штабс-капитан решился. Он расплатился за пиво и перебрался в «Сомбат». Сел там в углу и вновь принялся разрисовывать газету. Алимович в одиночестве пил абсент, его «хвост» довольствовался белым вином. Так прошло какое-то время. Наконец серб поднялся и поплелся в уборную. Напиток и закуска остались на столе. Павел не спеша двинулся следом, показав официанту: еще бокал!

В уборной, на радость маршрутнику, никого не было. Он дыхнул связнику в затылок и сказал по-немецки:

– Семь-ноль-один.

Тот мгновенно обернулся:

– Вы? Я ждал весь вечер.

– За вами следят, филер с бранденбурами. Бумаги быстро! Задержитесь минут на восемь, дайте мне уйти.

Алимович хотел возразить, но передумал. Лыков-Нефедьев сунул ему в руку конверт с деньгами, получил взамен лист бумаги и через минуту вышел в зал. Спокойно допил второй бокал пива, расплатился и удалился. Свернув за угол, прислушался – за ним никто не шел. Правда, это еще ни о чем не говорило. Быстрым шагом разведчик направился к Западному вокзалу. Там зашел в туалет, прочитал полученное донесение и тут же сжег его, бросив пепел в унитаз.

Павлуку била нервная дрожь, он с трудом сохранял невозмутимый вид. Повезло или нет? Сели ему на хвост цепкие ребята из контрразведки или не заметили контакта с сербом?

Штабс-капитан ухнул в буфете полбутылки токайского и отправился в Буду за багажом. Он мысленно повторял строки донесения: «Монитор типа «Эннс»: три семисантиметровые универсальные пушки, две двенадцатисантиметровые пушки на палубных установках за щитами, шесть пулеметов калибра восемь миллиметров. В одноорудийных башнях три гаубицы двенадцать сантиметров. Могут вести обстрел гористых берегов и закрытых целей. Длина ствола у пушек сорок пять калибров, у гаубиц – десять калибров. Котлы системы «Ярроу» с нефтяным отоплением. Водоизмещение пятьсот сорок тонн при осадке один и три десятых метра, скорость хода на тихой воде тринадцать узлов, бортовая броня сорок миллиметров, башни и боевой рубки пятьдесят миллиметров. Про «Саву» и «Босну» ничего узнать не удалось – большой секрет. За сведения о канонерских лодках типа «Чука» просят пять тысяч крон».

Через два часа в поезд до Белграда сел совсем другой человек – Карл Зоммельт. Слежки за ним не было.

Глава 12 Там, где Сава впадает в Дунай