Месть Демона

Я огляделся, на краю пустыря заметил первых рабочих к заводу, идущих по асфальтовой дорожке.

Потом снова сел на землю и допил бутылочку до конца, уже ни на что больше не надеясь.

Газ мелкие дозы на меня не действуют, пусть мое второе «я» получит все, что ему нужно. Все равно не знаю, что мне делать дальше. Возвращаться некуда, бежать тоже, и как оказалось я и даже до спасительного убежища и то добраться не могу.

В желудке загорелся огонь, губы снова обожгло, затуманились глаза. Я посмотрел на ветку, прикидывая высоту. Нет, без технических средств на эту ветку не взобраться. Пожалуй, стоит вернуться в город и купить веревку…

Тут в моих глазах потемнело, исчезли звуки, остался только стук сердца, ровный, громкий, как метроном, звучащий из репродукторов во время воздушной тревоги.

К горлу поступила тошнота, я куда-то рванулся, ударился больно головой, и только после этого смог открыть глаза. Они ничего не видели, мешала мутная пелена слез, я смотрел через них, угадывая что-то знакомое.

Я поднял непослушную руку, и услышал хриплый голос Романа, наклонившегося надо мной:

— Ты меня слышишь?

Я кивнул, отчего к моему горлу снова подступила тошнота.

— Ты неважно выглядишь…

— Помоги подняться, — прошептал я и почувствовал твердую крепкую руку, которая буквально вздернула меня куда-то вверх. В голове снова все закружилось, но перед тем, как все исчезло в мутном водовороте, я успел оглядеться.

Передо мной была все та же бытовка котельной, в которой ничего не изменилось за время моего отсутствия.

Я собрал всю волю в единый кулак и начал раздеваться.

— Что ты делаешь? Роман придерживал меня, чтобы я не упал. — Зачем снимаешь одежду?

Мне было плохо, нет, гораздо хуже, я умирал.

Сердце бешено колотилось в груди, казалось, что даже ребра звенят от его ударов, как церковный колокол. Во рту было так сухо, словно я провел не один день в пустыне без глотка воды. Даже слюна не выделялась. Руки и ноги тряслись, как у паралитика, а изнутри наружу рвалась желчь.

— Мне нужна вода, горячая или холодная неважно, только ее должно быть много, — прошептал я. — Душ, это то, что мне сейчас поможет…

Я сбросил с себя всю одежду, кроме трусов и направился к двери, Роман придерживал меня, чтобы не упал.

— Ради бота, уйди, — прохрипел я, когда мы зашли в пустую бетонную коробку. — Дай спокойно умереть. Не мешай…

— Ты не можешь умереть, пока все не исполнил, — недовольно покачал он головой. —

Воин должен свершить то, что обещал, и только потом умереть. Тебе нужно что-нибудь?

— Литра два молока, чашку крепкого чаю с сахаром, позже что-нибудь поесть, лучше жидкое, калорийное и горячее. А сейчас оставь меня, я буду лежать под горячей водой…

— Долго?

— Пока не отмокну…

— Не захлебнешься?

— Уходи, не мешай…

Роман отрегулировал температуру воды, сделав ее более-менее терпимой, и ушел, а я лег на деревянный настил. Меня вытошнило, потом еще раз, еще и еще…

В основном из меня выходила только желчь, зелено-желтая и противно пахнущая, да еще иногда остатки молока, превратившиеся в белесые ошметки. Все уносила с собой горячая вода в трубы, заворачиваясь в высокую воронку. Минут через пятнадцать я смог приподняться и сунуть голову под струю воды, пил и никак не мог напиться. Горячая вода была неприятной на вкус, поэтому я крутанул кран холодной воды, а еще через пять минут и вовсе перекрыл горячий кран, оставив бежать только ледяную прозрачную струю. Так сказать, жидкий холод внутрь…

От такой воды у меня даже зубы замерзли, поэтому пришлось отползти, меня вытошнило еще раз, и только после этого я решительно встал и залез полностью под воду.

Ледяной душ мне всегда помогал, но, как оказалось, не всегда, и точно не сегодня. То ли вода была слишком холодной: в бассейне детского сада она была комнатной температуры, то ли с моим организмом что-то происходило, а вероятнее всего и то и другое.

Такого результата я, конечно, представить не мог в самом жутком видении.

Сначала у меня перехватило дыхание, да так, что я не мог вдохнуть в себя даже самый маленький глоток воздуха минуты две или три.

Ощущение жуткое, особенно если не знаешь, удастся ли тебе вообще когда-нибудь втолкнуть в свои легкие хоть толику воздуха. Потом вдруг начал осознавать, что и сердце больше не бьется.

Я распрощался с жизнью, хоть и продолжал судорожно ползти в дальний угол душевой. Правда, происходило это на каком-то сумеречном уровне, в глазах-то было темно.

Только уткнувшись головой в бетон, я понял, что все еще жив, а еще через какое-то время осознал, что и ползти дальше некуда. От ледяной воды, которая все так же хлестала сверху, я отодвинулся, но не могу сказать, что мне стало легче.

По-прежнему нечем было дышать, хотя какой-то животный вой невероятным образом просачивался сквозь сомкнутые губы.

Потом, когда удалось вдохнуть немного воздуха, я заорал со всей силой, на какую в данный момент был способен. С этим криком выходило все, что накопилось во мне: раздражение, злость, страх, непонимание того, что происходит со мной и миром.