Месть для ласточки (СИ)

- Да. Кое-что случилось, в тот момент я был в шаге от смерти. И знаешь, я тоже иногда думал, что, может, было бы лучше, если бы отец еще чуточку подождал. Если бы он вызвал скорую чуть позже, у меня бы не было шансов, - Алан поджал губы и чуть нахмурил брови, не смотря альфе в глаза. Не сказать, что ему было совсем неприятно вспоминать это, скорее говорить Льюису было трудно. Но раз уж поддался моменту и начал, то не стоит отступать, мало ли, что этот парень себе напридумывает. Да что бы не напридумывал, хуже реальности это быть не может! Омега закусывает губы.

- Он бил тебя? - осторожно выспрашивает альфа, понимая, что, может, стоило и промолчать, но любопытство сильнее. Алан откровенен, нужно пользоваться этим, хоть и боязно его напугать. Но когда еще, если не сейчас?

- Нет, - посмеивается Алан, - он меня очень любил. Это был… несчастный случай, - подбирает слова омега, надеясь, что звучит не очень глупо. - Мне было уже тринадцать, да к тому же после длительной госпитализации — меня сразу поселили в отдельный корпус, там были лишь омеги, не очень много. Комнаты по три-четыре человека, удобства рядом, постоянный медицинский работник на страже, регулярные обследования. Даже если бы кто и попытался, это бы выяснилось при проверке. Насилие никому не сошло бы с рук так просто. Я провел там меньше трех лет.

- А потом? - не понял Льюис, - родственники объявились?

- Нет. Выпустили в шестнадцать при условии прохождения контроля. У меня уже была своя жилплощадь и некоторые обстоятельства, по которым мое пребывание в детском доме старались прекратить как можно скорее. Откровенно говоря, побаивались за мою психику и что кто-то все же распустит руки. Если бы подобное случилось, мой рассудок… в общем, я очень раним в этом плане; а еще смерть папы, потеря отца — все это плохо сказалось на мне. Потому было решено в индивидуальном порядке, что я могу уже жить самостоятельно.

Алан сам понимал, что много недоговаривает, и это же очевидно, но не все вещи вот так просто можно произнести. Может, Льюис и сам догадается о чем-то, может, напридумывает ереси, но как думалось ранее — хуже, чем правда, ничего не сообразит.

Омега считает, что во многих вещах нужно признаваться как можно скорее, потому все же рад, что это разговор был начат. Чем дольше тянуть, тем больнее будет удар по отношениям, которые омега уже полностью принимает. Ну как полностью… поцелуи — это норма, как и свидания, и касания. Даже приятно, в этом есть свои плюсы.

- Что-то не так… - задумчиво произносит альфа, - то есть я не говорю, что ты врешь, но что-то в твоем рассказе странное.

Ну вот, настало время Льюиса заиметь подозрения насчет омеги. И это нормально, пожалуй.

- Что же? Если сомневаешься в чем-то, спрашивай сразу. Лучше я отвечу, чем ты будешь голову морочить себе.

- Ты сказал, что никогда не подвергался насилию. И в детском доме тебя никто не принуждал, и дома отец не бил. Но насколько я знаю, в отдельный корпус помещают только омег, подвергшихся насилию с какими-либо последствиями, - четко и ровно произнес альфа, неотрывно глазея на собеседника, но и Алан не дрогнул, чем, кажется, смутил Льюиса, - то есть, я не особо во всем этом осведомлен. Может, тебя поместили туда из-за моральной травмы или предварительной госпитализации. Да, ты же так и сказал вроде, я невнимателен, - попытался оправдаться и отвести тему альфа, вновь получая смешок. Действительно, Алан же уже все объяснил, чего он придрался?

- Ты прав, - неожиданно ответил омега, когда казалось, что тема закрыта уже, - случившееся со мной тоже подходит под разряд насилия, но я бы не сказал так. В моем организме произошел сбой, вот и все. Никто не виноват в этом, разве что только я… но я не могу это контролировать, увы.

- Прости, - смущенно и стыдливо произнес Льюис. Он ведь понимал прекрасно, что говорить о подобном может быть стыдно, неудобно и неприятно, но такое откровение со стороны омеги определенно радовало.

- Ничего страшного. Конечно, есть вещи, что хотелось бы забыть, но это невозможно. Все произошедшее тогда было давно, и сейчас воспоминания уже не ранят так сильно. Это грустно, это печально, но это все в прошлом.

Вот так взять и выбросить из головы. Наверно, это здорово. Время залечивает раны, остаются кривые отметины, но они уже не болят так сильно. Льюис понимает, что его ненависть к родителям на это очень похожа. Он действительно думал, что готов их едва ли не убить за подобное предательство. Это отвратительно, они все равно низкие люди, но со временем чувства охладели, альфа перестал искать козлов отпущения, допустил возможность, что иного выбора просто не было. Но не отпустил.