Месть для ласточки (СИ)

С каких-то пор Льюис хотел бы знать об Алане поменьше. Сперва выспрашивал и выспрашивал, вытягивал признания, не давая омеге и минуты на передышку, но со временем какое-то странное чувство говорило, что лучше заткнуться. Пусть расскажет сам, если захочет, не нужно лесть в совсем личное.

Это было довольно благородным оправданием, но на деле Льюису становилось жутковато, когда Алан был слишком откровением. Или он просто не привык принимать информацию такого рода. Может, это началось после того, как альфа узнал про папу Алана, может, после отца… глупо скрывать, что это альфу пугало. Быть заточенным в одиночестве, когда родитель жив и вроде как не отказывался от тебя — не лучшая семейная история.

Наверно, альфа подсознательно уже боялся, что его еще есть чем ужаснуть, потому старался поменьше углубляться, но не расспросить омегу в подавленном состоянии было бы слишком.

Просто вопрос для галочки, и причина оказывается той самом миной, от которой Льюис шарахался подальше. Ему казалось, что главная причина подобной реакции даже не в отсутствии семьи у него самого.

Льюис покорно случает, и хоть рассказ не блещет деталями, омегу все равно хочется прижать к себе и погладить по волосам, поддержать, успокоить. И никогда бы не оказываться на его месте. Наверно, даже лучше вообще не иметь семьи, чем однажды испытать подобное.

Тебя не узнает собственный отец. Конечно, Льюиса отец бы тоже не узнал, но обстоятельства-то совсем разные…

А тут все сломалось в миг, сквозь долгие годы он помнит своего любовника и совсем маленького сына, а Алана, с которым прожил тринадцать лет, нет.

- Мне казалось, ты говорил, что единственный ребенок, - ненароком зацепляется за услышанное альфа и тут же кусает свой болтливый язык. Любопытство не угомонить, как и желание узнать побольше об омеге. Оно прячется, боясь наткнуться на преграду, но все равно выглядывает из-за угла. Хреновая пряталка.

- В семье единственный, - спустя пару секунд раздумий отвечает Алан.

- Значит, второй от любовника?

- Ну… да, - соглашается омега. На его лице спокойствие, а в руках кружка теплого чая. Его Льюис наоборот успокаивал. И потому что он альфа, который хочет поддержать, и потому что невольно думается, что ему наверняка было хуже. Каждый оценивает со своей стороны, и Алану кажется, что ему повезло хотя бы тем, что отец добровольно не отказывался от него, что он жив и не страдает, на сколько это возможно.

- Эм… ну, как бы сказать… получается, он любил ту «семью» больше? - неуверенно добавляет Льюис, вновь понимая, что сморозил чушь, но омега улыбается, машет рукой, дескать, все нормально.

- Это вряд ли. Конечно, я понимаю, что личные желания при оценке ситуации надо откинуть, но тут хоть как поворачивай ситуацию, исход получается один. Омега был лишь заменой. Папа умер, но знаешь, иногда люди ищут своих близких в ком-то другом. Хотят выместить свои желания и чувства… Хель был для него скорее игрушкой, декорацией. Он его не игнорировал, вел себя как отец, но было что-то не так. Будто «это мой ребенок, но не Его».

- А где сейчас он? - осторожно поинтересовался альфа, и Алан невольно провернул в голове свои слова, проверяя на наличие косяков, но вроде ничего такого не было. Но Льюиса что-то зацепило.

- Там же, где был я. А потом не знаю. У меня нет никаких прав в отношении него, - отвечает Алан и почти не врет. Никто не даст ребенка тринадцатилетнему омеге, которого и самого-то пристроить некуда.

Конечно, сперва была мыслишка, что это вроде бы не правильно. Пусть Алан и не питает к нему особой страсти, но они родственники, родитель и дитя. Омега мог бы о нем позаботиться, но и разочарования от расставания не почувствовал, только треск моральных норм.

Немного погодя омега уже переосмыслил некоторые вещи. Это происходило скорее от скуки, потому что ничем нельзя было себя занять. Единственно развлечение — цирк в своей голове. Ходить не рекомендовалось долгое время, поговорить по душам не с кем, поиграть не чем, почитать тоже… оставалось только углубляться в свои мысли, чтоб не потерять рассудок. Казалось, что как только пустота в голове задержится чуть дольше, то сознание уже не вернется обратно.

Так он и пришел к выводу, что даже лучше им никогда не знать друг друга. Алан ничего не может ему дать даже по достижению совершеннолетия. По крайней мере ничего хорошего. У него нет ни денег, ни образования, да и любви к ребенку тоже. Если они будут вместе, то это повлечет за собой лишь ярлыки «малолетней потаскухи» и «результата инцеста». К черту такую жизнь, Алан сам еле сбежал.

- Знаешь, - немного настороженно и боязливо произносит альфа, - имя, данное мне при рождении было не «Льюис».

Алану приходится немного зависнуть, чтоб понять смысл намека, после чего возникает желание рассмеяться, но он не делает этого, не желая ранить чувства альфы. Кто знает, насколько близко он воспринимает это все, и насколько эта тема важна. Наверняка он все еще разочарован, что поиски закончились провалом, но надежда еще осталась, как и куча вопросов без ответов, которые все еще хочется получить.