Месть до первой крови (СИ)

   — Чую, Галина. Сказал бы я тебе, чем пахнет, да при женщинах таких слов не употребляют. Если к этой твоей истории, Максим, пристегнуть ещё то, что Черных – журналистка, и если вспомнить статью, которую про Караваева написали, то совсем тошно становится. Ну не люблю я, ребята, когда на Питере с Москвой все завязано! — сморщился Ваганов. — Такие дела в принципе никогда не раскрываются – только по башке за них получают… Надо бы дело твое, Галя, на учет в Областной СК ставить – может, возьмутся, убитая все-таки журналистка.

   — Бывшая журналистка, — поправила Осколова. — Не возьмутся они, Юр. Хотя завтра у меня пресс-конференция по делу Черных – попробую что-нибудь сделать. А в Петербург ехать все равно придется.

   — А я что спорю? Езжайте. Только проблем новых вместо раскрытия постарайтесь не привезти…

   Тут Катя, уловив краем глаза какой-то движение в прихожей, откинулась на стуле и вытянула шею.

   «Кошка, что ли?» — подумала она.

   Но это была не кошка. Худенькая девчонка лет тринадцати-четырнадцати с мелированными, неопределенного цвета волосами, в до невозможности короткой юбке и в сетчатых колготках пыталась прокрасться к входной двери. Очень предусмотрительно она была босяком, а босоножки держала подмышкой. Она уже тянулась к замку, и вполне возможно побег был бы удачным, если бы Катя не ойкнула испуганно, разглядев полутемной прихожей это чудо.

   А так, Галина, будто только Катиного предупреждения и ждала: подпрыгнула на месте и с небывалой проворностью оказалась в прихожей, откуда сразу же послышался дерзкий девчачий голос:

   — Я на день рождение к Таньке! Почему мне нельзя?

   — Потому что я не знаю никакую Таньку.

   — Да ты вообще никого из моих подруг не знаешь!

   — Не важно, ты на время смотрела? Одиннадцатый час – какой может быть день рождения!

   — А всех девчонок отпускают! Маринку вообще никогда не спрашивают, когда вернется!

   — Фролову? У нее отец сидит, а мать – алкоголичка!..

   — Ой, а ты прям такая золотая – целыми днями со своими уголовниками тусуешься, уже и домой их приводишь…

   Тут Юрий Николаевич кашлянул и вдруг начал преувеличенно громко спросил:

   — Ладно, какие еще у кого новости по нашему делу?

   Всем было неудобно слушать перепалку Галины с дочерью. Максим сконфуженно развел руками, показывая, что больше ему удивлять нечем. Тогда Катя решилась.

   — Юрий Николаевич, — заговорила она, — по показаниям соседей Черных, она приехала домой двадцать девятого – с вещами. Видимо как раз вернулась из Санкт-Петербурга. Но в кармане ее куртки найден чек из магазина, который расположен на Суворова. 9. Покупка сделана первого мая. Пока неизвестно, зачем она туда возвращалась – не для того ведь, чтобы купить сигареты!

   — Отрабатывайте жильцов дома на знакомство с Черных, — не раздумывая, ответил Ваганов, — если она туда специально поехала, то точно знакома с кем-то из соседей Сухаревой ближе чем требуется.

   «Какой он все-таки умный… — с благоговением подумала Катя. – Вот только кто будет отрабатывать каждого жильца двенадцатиэтажного дома?».

   И невольно посмотрела на Федина, который, не надеясь уже получить чай, всухомятку грыз подсохший коржик и ни о чем не подозревал:

   — А что! Что вы на меня все смотрите? Опять Федин, да! – спохватился он. – Можно, конечно, и отработать, но если Черных несколько недель жила там поблизости, то естественно её кто-нибудь опознает! И не факт, что это сделает тот, ради которого она туда переехала. Тот, кстати, наоборот может намеренно не опознать. Не боитесь, что мы его только спугнем?

   — Максим, но ведь можно обставить все, как формальное опознание убитой, — не отступала Катя.

   — Диспозиция ясна… — волком глянул на неё Максим и демонстративно встал из-за стола. — Спасибо, Галина Дмитриевна, за хлеб, за соль…

   Осколова только что закончила отчитывать дочь:

   — Пожалуйста, Максимушка. А ты куда – уже отрабатывать?

   — Отрабатывать. Раньше сядешь – раньше выйдешь. Скорей бы уж моя командировка!

   Максим, наскоро собравшись, вышел за дверь. Катя ждала, что на этом совещание и кончится, но Галина Дмитриевна, как хозяйка, не торопилась никого выпроваживать. Но и к теме расследования не возвращалась: она уселась за обеденный стол и начала рассматривала свой маникюр – точнее его отсутствие. Видимо, ждала, когда Катя уберется и оставит ее с Вагановым наедине. Ну ладно.

   — Юрий Николаевич, вы мне сумочку не подадите? – поинтересовалась она. — За вашей спиной.

   Ваганов, конечно, подал. Понимая, что и он, и Галина Дмитриевна невольно на нее смотрят, Астафьева вынула скляночку с герленовской «Самсарой» и аккуратно нанесла каплю дурманяще сладкой жидкости в ямку межу ключицами. А потом чарующе улыбнулась:

   — Юрий Николаевич, вы меня домой не отвезете? А то уже темно совсем.

   — Ко… конечно, — Ваганов с готовностью поднялся, но Галина его притормозила.

   — Юрий Николаевич вас обязательно подвезет, только он мне сначала поможет посуду помыть.

   Катерина взглянула на чистые, так и не тронутые чашки и милосердно кивнула:

   — Я пока на улице воздухом подышу.