Месть еврея

И только люди, презирающие законы любви и гар­моний, по гордости своей, жадности и зависти взаим­ной создали расовую ненависть, преступления и гоне­ния, которые возбуждая в сердцах гонимых дурные инстинкты, порождают личностей ненавидящих и оду­шевленных желанием мстить, заклейменных под именем «еврей», хотя их можно сыскать во всех религиях и на­циональностях. При жизни моей, Самуил, ты горько жаловался на то, что родился евреем, но, в действи­тельности, тогда ты был им гораздо менее, чем теперь. В настоящее же время ты стал жесток, безжалостен, сделался жаден из принципа и из жажды мщения, пользуешься несчастными людьми, не понимая того, что прощение обид облагораживает человека и возвращает ему покой, что милосердие и молитва приближают тебя к богу и успокоили бы твою душу, между тем, как не­нависть и мщение обрекают тебя на борьбу и страдание. Такое нравственное состояние может продолжаться ве­ками, так как мы много раз облекаемся в тленное те­ло, в котором забываем наше прошлое и наши прошлые преступления, а что Бог дает нам «новую» жизнь, что­бы бороться с нашими слабостями, укреплять и разви­вать наши силы, возвышаться, служа добру, а не для того, чтобы пресыщаться материальными наслаждения­ми. Я сам страдаю, что очень дурно провел мою послед­нюю жизнь: в предыдущем моем существовании я был богатым и высокопоставленным, но расточительным че­ловеком, интриганом, презиравшим чужой труд. После продолжительной, разнообразной борьбы, подробности которой долго рассказывать, мне на испытание назна­чено было родиться бедным, в низменной, презираемой среде, собственным трудом создать себе скромное сос­тояние. Я преуспел и упорной, терпеливой работой до­бился благосостояния, но этим не удовлетворился. Мой деятельный и изворотливый ум стремился, не брезгая никакими средствами, приобретать, все более и более лукаво нашептывая мне, что преследующие и ненавидя­щие нас христиане ничего другого, кроме ограбления, не заслуживают, а собираемые мною мои соплеменники, с еще более ограниченным мышлением, чем мое, пла­вили этим за необходимую выучку. Таким образом я скопил это огромное состояние, на котором тяготеет много слез, много проклятий, которое для тебя тоже служит источником искушений и испытаний, так как оно внушает тебе гордость. А гордость — ужасный не­дуг, она заражает душу и подавляет в ней всякий добрый порыв. Гордясь богатством, которым ты обладаешь, ты презираешь тех, кто беднее тебя, будь то еврей-коробей­ник или полуразорившийся христианин.

Подумай о будущем, сын мой, подумай, что быть бедным и просить может быть самым тяжелым испы­танием для горделивой души просящего, который таким унижением искупает прошлое. Поставь себя мысленно на место просящего и вообрази, что вместо того, чтобы быть богатым, ты беден и с тяжелым сердцем молишь миллионера, будь то еврей или христианин, грубый от­каз которого поразит тебя в сердце и кинет в нужду, которой, по твоему мнению, ты не заслужил. Подумай об этом, повторяю, и размышляй, и сердце твое смяг­чится, ненависть и жажда мщения исчезнут, и ты пой­мешь, как мало значения надо придавать золоту, кото­рое наши руки собирают, чтобы удовлетворить тщесла­вие и возбудить зависть в ближнем; золото, которое, тем не менее, мы каждую минуту должны быть готовы покинуть, а сами рассыпаться в прах. Я бы хотел ска­зать тебе еще многое, сын мой, но мне это еще не дозво­лено. Ты убедился теперь, что душа переживает разру­шение тела, и что она дает строгий отчет во всех своих делах. Изучай это верование и укрепляйся в нем. Силой твоей собственной воли ты должен сбросить со своей души все, что в ней накипело и гнетет ее. Невидимый тобой, но постоянно молясь за тебя, я буду везде, что­бы ты вышел победителем из тяжелой нравственной борьбы, которая тебя ожидает, потому что твоя непокор­ная и гордая душа должна преклониться с верой и сми­рением перед своим Создателем, и дух мщения должен уступить место милосердию и прощению».

Взволнованный Самуил сложил листочек и спрятал его в карман.

— Могу ли я предложить моему отцу последний мыс­ленный вопрос, весьма важный? — спросил он с некото­рым колебанием.

Получился удовлетворительный ответ, и как только огонь был погашен, снова явилась фосфорическая рука и взяла карандаш. Самуил мысленно спросил, обнару­жится ли подмена детей, если он откажется от мести и окончательно воспитает маленького князя, как своего сына. Дух ответил: