Месть географии. Что могут рассказать географические карты о грядущих конфликтах и битве против неизбежного

Тем не менее, как пишет Давиша, «историческая память – это не последовательность событий и в то же время не их совокупность… и хотя, вне всяких сомнений, бо́льшая часть истории Ирака была связана с авторитаризмом, в ней всегда был проблеск надежды на демократию…».[449] Поскольку Ирак старается избежать сползания назад к тирании или анархии, как стало уже привычным для этой страны, стоит иметь в виду, что в 1921–1958 гг. там все же существовало что-то вроде демократии. Более того, саму географию можно интерпретировать по-разному. При всей склонности Месопотамии к дроблению на отдельные группы, как объясняет Ходжсон, такое государство в действительности не является полностью искусственным и имеет корни в древней истории. Сама площадь для возделывания почвы, созданная Тигром и Евфратом, послужила основой для одного из узловых демографических фактов Ближнего Востока.

Все же любой демократический строй, который сложится в Ираке во втором десятилетии XXI в., будет неустойчивым, коррумпированным, неэффективным и достаточно непредсказуемым, и политические убийства, вполне возможно, будут при этом обычным явлением. Одним словом, демократический Ирак, несмотря на огромные запасы нефти и армию, подготовленную американцами, будет слабым государством, по крайней мере в ближайшее время. А его враждующие политики будут искать финансовой и политической поддержки в соседних державах – в основном в Иране и Саудовской Аравии – и в результате окажутся в определенной мере марионетками в их руках. Ирак мог бы стать более масштабной версией Ливана 1970–1980-х гг., разрушенного гражданской войной. Поскольку ставки в Ираке очень высоки – ведь люди, находящиеся у власти, благодаря коррупционным схемам смогут получать доступ к сулящим невероятное богатство запасам нефти, – внутренняя борьба, как мы уже увидели, будет долгой и жестокой. Статус прозападного оплота в центре арабского мира требует от государства внутренней силы и стабильности, но пока ничто не указывает на это.

Ослабленная Месопотамия могла бы предоставить возможность стать лидером в регионе другому демографическому центру арабского мира со значительными запасами природных ресурсов. Но сложно предугадать, в каком направлении будут развиваться события. Саудовцы по натуре нервные, нерешительные и ранимые люди. Это объясняется тем, что колоссальные запасы нефти сконцентрированы в стране с достаточно небольшим населением, которое тем не менее характеризуется большим количеством молодых людей, одновременно склонных к радикализации и стремящихся к демократии – именно это поколение стало основной движущей силой революций в Тунисе и Египте. Эпоха, наступившая после смещения Мубарака в Египте – стране с самым большим населением в арабском мире, – будет эпохой правительств, чьи активные действия, демократические или нет, будут направлены на укрепление власти внутри страны и на решение демографических проблем, связанных с верховьями Белого и Голубого Нила в Судане и Эфиопии. Эфиопия имеет население 83 млн человек, что даже больше, чем население Египта, а население Северного и Южного Судана составляет более 40 млн человек. В XXI в. борьба за водные ресурсы станет дополнительной проблемой всех правительств этих государств. Так вот, именно этой самой слабостью арабского мира и пытаются воспользоваться в собственных интересах Турция и Иран, призывая к созданию единого мусульманского сообщества – уммы.

Эта слабость проявляется не только в Ираке после вторжения, но и в Сирии. Сирия является еще одним важнейшим географическим полюсом арабского мира – со времен Средневековья и до сегодняшнего дня. В действительности Сирия претендует на то, чтобы быть в эпоху холодной войны местом,«где бьется сердце арабизма».

В 1998 г. я отправился на юго-восток от горной системы Тавр, спускаясь по крутым склонам из Малой Азии на равнины Сирии, где сосны и оливковые деревья периодически сменялись известняковыми холмами. Позади я оставлял стабильную и промышленно развитую Турцию, в которой национальная идея подкреплена географической логикой Черного моря на севере, Средиземного – на юге и западе и цитаделью горных цепей на востоке и юго-востоке. В этой крепости, построенной самой природой, ислам был частью демократической идеи. Но, покинув Турцию, я ступил на территорию, искусственно собранную из разобщенных лоскутков, которые скреплены только баасистской идеологией и сопутствующим ей культом личности. Фотографии президента Хафеза аль-Асада на каждой витрине и лобовом стекле каждой машины уродовали пейзаж. География не была определяющим фактором для судьбы Сирии – как и Турции, – но с нее все начиналось.