Месть «Голубой двойки»

Но на Кесовой Горе нам не пришлось долго работать. Командованию невыгодно было держать наши тяжелые ночные корабли где-то на отдаленной площадке, не оборудованной для ночных полетов. Кроме того, не было здесь метеорологической станции и даже элементарной связи с командованием. Для связи приходилось иногда пользоваться обычной междугородней линией и даже железнодорожным транспортом. Передаваемые таким путем сведения частенько искажались, устаревали, да и не исключалась возможность подслушивания разговоров нежелательными «слухачами». И потому мы, летчики, за получением боевых заданий вынуждены были каждый вечер перелетать из Кесовой Горы на площадку прифронтовой полосы. Теряли время, впустую расходовали горючее, да и от экипажа все эти полеты требовали дополнительной нагрузки: приходилось раньше взлетать, позже возвращаться домой. Иногда круглые сутки не удавалось сомкнуть глаз.

И вскоре мы перебазировались на другое место. Сделали последний прощальный круг над Кесовой Горой, о которой у нас осталось столько приятных воспоминаний, и полетели на Змиевскую площадку — это за Волгой, недалеко от города Калинина.

Герой Советского Союза Ф. Ф. СТЕПАНОВ

Герой Советского Союза В. М. ЧИСТЯКОВ

Герой Советского Союза Б. 3. ЗУМБУЛИДЗЕ.

Генерал-майор авиации Г. А. ШАМРАЕВ.

Командующий шестой воздушной Армией генерал-лейтенант

Герой Советского Союза Т. Ф. КУЦЕВАЛОВ

Член Военного Совета генерал-майор И. В. МОШКИН

Командир эскадрильи майор П. И. РОДИОНОВ.

Штурман эскадрильи капитан Е. И. СЫРИЦА.

Ночи подмосковные

Змиевская площадка находилась в красивом сосновом бору, когда-то излюбленном месте дачников. Наш экипаж как раз и разместился в одной из заброшенных дач, совсем рядом с аэродромом, вернее, просто ровным колхозным полем. Никаких специальных сооружений здесь не было, лучшей маскировкой и самым надежным укрытием для самолетов служил лес. Отсюда мы держали постоянную телефонную связь с командованием. Правда, на площадке мы обычно только дневали, а «ночевать» улетали на аэродромы, находящиеся ближе к фронту: подвешивали там бомбы и отправлялись дальше. После выполнения боевого задания на рассвете снова возвращались на Змиевку. И так изо дня в день.

А линия фронта все перемещалась на восток. Немцы бомбили Калинин. Дни и ночи тянулись мимо нашей площадки беженцы, жители города, уходившие на Север. Шли нескончаемой вереницей — на лошадях, пешком, на тачках, нагруженных огромными узлами. В городе не прекращались пожары.

Не легче было и нам, летчикам, мы все время находились между жизнью и смертью. Не вернулся с боевого задания экипаж капитана Сушина. В ту ночь в воздухе, как обычно, были все четыре наших корабля. Мы летели вдоль дороги Медное шоссе, идущей на Калинин, и бомбили наступающие немецкие части. За ночь сделали по два вылета. Командующий, генерал-лейтенант Куцевалов, объявил всем экипажам благодарность. Но экипаж Сушина не узнал об этом… Мы не верили, не хотели верить, что его сбили немцы. Потому что знали Колю Сушина — смелого, находчивого, всегда спокойного человека. Даже в самых, казалось бы, безвыходных положениях, он не терял самообладания. «Самое главное для летчика — спокойствие, — любил говорить он, — чем страшнее и труднее обстановка, тем спокойнее должен быть летчик. Только тогда он выйдет победителем». Потому мы и надеялись: Коля все-таки вернется. Или хотя бы кто-нибудь из экипажа.

Вскоре после этого мне пришлось побывать на подмосковных аэродромах — в Рузе, Киржаче, Монино и других. В Киржаче встретил ростовчан — Женю Подборкина и Анатолия Соломко. Мы вместе порадовались подвигу наших бывших однополчан — Осадченко и Филиппова. На одном из аэродромов противника они уничтожили сразу полсотни вражеских самолетов, подожгли крупный склад с боеприпасами и, несмотря на сильный обстрел зениток, невредимыми вернулись на базу. Вспомнили мы и других наших ребят, которые на разных участках фронта наносили удары по врагу. Нам очень хотелось посидеть подольше, поговорить, но мне надо было срочно вылететь. А там — новая приятная встреча с Борисом Федоровичем Чирсковым.