Месть Империи 3. Горе Побежденным

И вместе со вздохом облегчения вновь вернулся ужас и ощущение давящего в спину взгляда. Медленно, словно не желания увидеть то, что стоит у него за спиной, Иоанн повернул голову. Тень в виде колышущейся сутаны с черной дырой раскрытого капюшона по-прежнему оставалась на месте, излучая поток ненависти и почти ощутимого наслаждения. Ворвавшаяся в сознание Иоанна чужая безотчетная злоба неожиданно вызвала ответную ярость и жажду сопротивления. Как хлыст ударил свой собственный немой вопль: «Да сделай же что-нибудь! Не стой как баран!»

Этот порыв прошил все тело, как удар молнии, и первой откликнулась память, открыв ему иссохшую страницу с выдержкой из старинного манускрипта на древнем языке первых людей. Черная тень не переносит живой крови. Проводя ритуал, ее создатели для безопасности очерчивали себя кровавым кругом, заряженным мощным заклятием.

Рука интуитивное потянулась за отброшенным Зарой кинжалом, и, вцепившись в костяную рукоять, Иоанн не раздумывая полоснул себя по ладони. Порез моментально набух кровью, и, обмакнув в него пальцы, юноша прочертил перед собой неровную красную полосу. Рука еще только коснулась пола, а губы уже начали шептать слова заклинания. Потрясающая память Иоанна вытаскивала из небытия незнакомые слова, и он произносил их, не понимая давно забытого языка, но вкладывая в каждый звук всю свою решимость сражаться и выжить.

Кровавая линия вспыхнула синим неровным пламенем, и в его отсвете проступили очертания выросшего магического круга. В тот же миг прозрачная стена содрогнулась от страшного удара. Черная тень опоздала всего на долю секунды.

Отшатнувшись, Иоанн вскинул голову — древнее заклятие сработало. Из-за переливающейся голубоватыми всполохами стены его разглядывала колышущаяся бездонная пустота. Прилипнув к прозрачной поверхности, она медленно ползла вдоль заколдованного круга, словно ища щель или мельчайшее отверстие. Не найдя, тень взвилась вверх и, пройдясь по шатру бешеным смерчем, снова бросилась на остановившую ее преграду.

Стена завибрировала, и замерший Иоанн увидел, как по гладкой уплотнившейся поверхности побежала мелкая паутина трещин. Повторяя и повторяя заклятие, цезарь успокаивал себя, что Черная тень не вечна, что где-то там мучается в предсмертной агонии человек, который вот-вот умрет, и все закончится, надо только продержаться.

Они стояли друг напротив друга, разделенные лишь прозрачной магической границей, и черная пустота капюшона дышала Иоанну прямо в лицо могильным холодом и ненавистью. Она словно всматривалась ему прямо в душу, ища слабые места, где она сможет прорваться. В этот момент Иоанн мог бы поклясться, что увидел в беспроглядной черноте обезображенное мукой человеческое лицо, оскаленный рот и пылающие лютой злобой глаза.

Взвыв, тень рванулась и пошла на третий заход. «Последний», — прошептал Иоанн в какой-то слепой уверенности и, встав во весь рост, уперся взглядом в бешено несущийся смерч. Его рот одержимо выкрикивал слова древнего заклинания, и они, словно невидимые кирпичики, укладывались в стену, восстанавливая поврежденные участки.

Смерч ударил в самый центр разбегающейся паутины трещин, и магический круг отчаянно вспыхнул синим пламенем, брызнули слепящие осколки, и в расширяющуюся дыру ворвалась черная оскаленная морда. По ушам ударил торжествующий рык, и чудовище, рванувшись еще, просунуло одно плечо. Шарахнувшись от ужасной твари, Иоанн чуть не споткнулся о лежащую Зару, и вздрогнул — отступать некуда!

Круша преграду, в круг прорвалась рука монстра, на глазах превращаясь в жуткую когтистую лапу.

«Еще один рывок, и Черная тень ворвется внутрь!» — отчаянная мысль забилась в голове Иоанна. Его взгляд упал на порезанную руку, на горящую кровь на полу, и вдруг, охваченный внезапной догадкой, юноша сунул окровавленную ладонь в синее пламя. Рука вспыхнула, как факел, и, не раздумывая, Иоанн ткнул ею в тянущуюся к нему жуткую пасть. Рев то ли боли, то ли бессильной злобы разорвал сгустившийся от напряжения воздух, и на гладкой черной морде вспух надувающийся пузырь ожога. Тень дернулась было назад, но тут же остановилась и, несмотря на сжигающий ее синий огонь, поползла обратно.

Дикая боль взорвала мозг Иоанна — его рука действительно горела! Скрипнув сжатыми зубами, он уперся в рвущееся чудовище, пытаясь его остановить. Тень словно материализовалась под его ладонью, и он чувствовал ее мерзкую склизкую кожу. Каждая секунда этого противостояния застывала в сознании вечностью: кто первый сдастся и уступит разрывающей боли — человек или неведомая тварь?

Никто не сдавался, но Тень с каждым мгновением отвоевывала дюйм за дюймом. Половина оскаленной морды уже превратилось в обгорелое месиво, и горящая рука цезаря все глубже погружалась в бездонную черноту. Пылающий синий факел не останавливал призрака, и отчаяние разрушало сопротивление сильнее боли. Тень, словно почувствовав это, усилила нажим, просовывая вторую руку и ломая остатки преграды. Две скрюченные лапы рванулись к горлу Иоанна, и обезображенная морда ударила волной торжества:

— Умри, демон!