Месть Империи 4. Бремя Власти

Вскинув голову, венд провел взглядом по напрягшимся лицам, словно бы предупреждая, мол я не хотел обсуждать это, но вынужден уступить давлению общества. Все согласно кивнули, и агитаторы тоже, как бы подтверждая, что сказанное Фарланом не будет рассматриваться как умаление достоинства таких уважаемых людей, как Озмун и Кольдин Долговязый. Тогда тот произнес лишь одно имя.

— Ольгерд.

После мгновенного замешательства из глубины послышалось какое-то растерянно-детское.

— А ведь точно, парень то Хендрикс! Из головы прямо вон!

Фарлан, уточняюще, поднял указательный палец.

— Не просто Хендрикс, а старший и единственный прямой наследник.

— Ольгерд. — Неторопливо произнес один из ветеранов, словно попробовав звучание имени на вкус. — Малый то шустрый, слов нет.

После этих слов руголандцев будто прорвало, и пошло обсуждение вовсю. Минусы, плюсы, народ, не стесняясь, припоминал все: и возраст, и ведьму, и даже Тонгвара, но противовесом всему стоял южный берег, и Фарлан, усмехаясь в душе, видел — эта «гиря» перевешивает все.

* * *

Зеленая поляна между навесами и шатрами руголандцев была полностью забита народом. Руголандцы в праздничной одежде с оружием, но без брони начали собираться еще с рассветом. Почти всю ночь никто не мог сомкнуть глаз. Слух, пущенный умелой рукой Фарлана, разбередил дружину, и так неожиданно возникший третий претендент на место конунга к утру уже пробился в фавориты. Конечно же, эта новость не осталась незамеченной Озмуном и Кольдином, но оба ветерана первоначально отнеслись к ней непростительно снисходительно, а к тому времени, когда они осознали свою ошибку было уже поздно. Озвученный Фарланом вариант дальнейшего развития событий прочно засел в мозги руголандцев, и любые попытки его опровергнуть не воспринимались дружиной серьезно. Единственной возможностью противостоять Ольгерду было бы их объединение с выдвижением единого кандидата, но между этими людьми пролегла такая глубокая неприязнь, что даже представить такое было невозможно.

К тому времени, когда солнце поднялось над вершинами сосен, в лагере руголандцев не осталось ни одного человека. Все собрались вокруг сколоченного в центре площади помоста в ожидании, когда же на него поднимется Гонза Длиннорукий. Этот ветеран, самый старый и самый опытный в дружине, всегда проводил общедружинное вече, тщательно следя за соблюдением всех руголандских традиций и законов.

Гонза не заставил себя ждать, но в этот раз, в связи с высокой ответственностью момента и по его личной просьбе, вместе с ним на помост поднялись еще два ветерана. Все трое, оглядев сверху толпу и переглянувшись, молча согласились, что можно начинать. Длиннорукий громко огласил цель сбора и попросил общество объявить, кого они желают видеть своим конунгом.

В ответ разноголосицей зашумела толпа, но отчетливо можно было разобрать три имени: Озмуна, Кольдина и Ольгерда. Дав народу проораться, Гонза поднял руку, призывая к тишине. По традиции перед голосованием каждый кандидат должен был сказать дружине свое слово, и первым, как самого молодого, ветеран вызвал Ольгерда.

Проталкиваясь к помосту, Ольгерд держал в голове тот длинный разговор с Фарланом, что они провели в предутренние часы.

«Руголандцы народ прагматичный и осторожный, — убеждал его тогда венд, — для них выбрать конунгом безусого юнца, поступок почти безумный. Для этого они должны поверить, что ты не просто наследник Хендрикса, а практически его новое земное воплощение. Тебе надо убедить их в божественной воле твоего избрания, в величайшей миссии, возложенной на тебя богами».

Поднимаясь по ступеням, юноша еще не знал, о чем он будет говорить и как будет убеждать своих соплеменников. В мозгу вертелись обрывки фраз Фарлана, его рассказы о подвигах деда, об отце, о том, чего они хотели и не смогли достичь. Наконец, он поднялся, и ветераны, расступившись, пропустили его к краю. Его потряхивало, и в коленях появилась противная слабость, но Ольгерд собрался и, одернув себя, взглянул прямо в нацеленные на него сотни глаз. В этот момент его вдруг осенило, и он понял, что скажет дружине.

Многие ждали от него рассказа о гибели отца и призыва к отмщению, но парень начал не с этого.