Месть Империи 4. Бремя Власти

— Крысы уже побежали с корабля! — Едва слышно прошептал магистрат. Даже для него приказ бросить город и отходить на Палатинский холм показался чудовищным. Каким бы малодушным трусом он не был, но дальше отступать не собирался. Поколения героических предков смотрели на него из глубин сознания и требовали сражаться или умереть на этом рубеже. Он еще не верил, что способен на такой подвиг, но внутренне уже смирился с его неизбежностью. Теперь выходило, что умирать не надо, и вроде бы можно радоваться, но радости не было. После душевного подъема, хоть и известного лишь ему одному, сползать вновь в привычную яму трусливого эгоиста, очень не хотелось.

Тем временем гарнизонные когорты начали оставлять свои позиции и отходить вверх к виднеющимся башням императорского дворца. Увидев это, толпа запаниковала, и в разных концах площади тотчас же вспыхнули потасовки.

Народ попроще, разгадав маневр богатеев и осознав, что их оставляют на произвол судьбы, попытался этому воспротивиться. В ответ слуги и охрана пустили в ход дубинки. Раздались стоны поверженных и крики ярости, кое-где сверкнули ножи, и отчаянный женский вопль возвестил о том, что кровь уже пролилась.

— Что происходит? — Линий закрутил головой. — Мятежники⁈

— Нет! — Эмилий Флак вдруг осознал, чем грозит ему потеря времени и отбросил ненужные угрызения совести. — Получен приказ отходить к Императорскому дворцу. Так что, центурион, поднимай своих людей и пристраивайтесь к моей колонне. — Он закусил губу и добавил, глядя на забурлившую площадь. — А то боюсь, скоро здесь начнется такое…

Не договорив, он нашел взглядом паланкин своей жены и повозки с детьми и добром. «Хорошо, что я придержал их здесь рядом с собой» — Мелькнуло в голове магистрата, и он заорал на застывших рядом десятников.

— Чего рты раззявили! Стройте колонну! Повозки в середину. — И уже развернувшись в сторону жены. — А ты чего сидишь. Брось, на хрен, этот паланкин и давай в повозку к детям! Живо, живо!

Линий смотрел на этот хаос, и какая-то безысходная опустошенность заполняла душу все больше и больше. «Как же так? А город, что будет с ним? Что будет с моей семьей?»

Его семья, как и весь род Камиллов, испокон века жила в пригороде и восстание еще не докатилось туда. Отступая к торговым кварталам, Линий рассчитывал, что войска, собравшиеся на площади Святого Иллирия и в других местах, совместно ударят по мятежникам и подавят бунт до того, как грабители доберутся до предместий. Теперь же все менялось, армия и императорский двор не собирались сражаться с бунтовщиками, а намеревались укрепиться на Палатинском холме и сесть в осаду, а это переворачивало все с ног на голову.

— А как же моя семья? — Прошептал он свой немой вопрос вслух, словно бы кто-то мог ему ответить.

В один миг центурион ощутил сопричастность со всеми этими людьми на площади, и может быть впервые в жизни почувствовал себя не грозным легионером, не слугой императора, а таким же, как и все остальные здесь, выброшенным на произвол судьбы маленьким человеком.

Он стоял посреди волнующейся толпы, не видя и не слыша ничего, пока прямо над головой не прогремел грозный окрик.

— Центурион, какого черта ты замер как истукан. — Эмилий Флак резко вздыбил коня, отгоняя лезущих под копыта людей. — Не видишь, что творится? Веди своих парней, мы уходим!

Линий поднял взгляд и молча посмотрел магистрату в глаза, а затем отрицательно покачал головой.

— Нет, я никуда не пойду. Мое место рядом с моей семьей.

Магистрат склонился с седла, и в его глазах даже появилось понимающее участие.

— Не глупи, ты под присягой. За дезертирство тебя ждет трибунал.

В ответ центурион лишь оскалился, пытаясь изобразить улыбку.

— Я свое уже отслужил, да и до трибунала еще дожить надо.

* * *

Шагая по булыжникам мостовой, Акциний видел в просветах переулков, как по соседним улицам параллельно с его колонной катятся вверх людские потоки. Он вел своих людей по улице Августа Аврелия, самой короткой прямой соединяющей две точки: Сартару и Императорский дворец. Впереди, как стая ищеек, шел отряд Венда, за ним те, кого Акси называл гвардией, самые преданные и вооруженные не хуже городской стражи, бойцы под командой Меры и Клешни. Это был авангард, за ним непосредственно двигался сам Наксос во главе всей банды восточных доков и примкнувших жителей Сартары. Соблюдение такого порядка движения Акси требовал неукоснительно и с любым нарушением разбирался жестко и без промедлений.

Первое серьезное сопротивление мятежники встретили на подступах к торговым кварталам и, особенно, у площади Святого Иллирия. Попытки прорваться сходу были отбиты укрепившимися на подходах частями гарнизона. Завалив узкие улочки трупами, восставшим пришлось отойти и к Акцинию сразу же потекли тревожные вести. Народ заволновался и с первой же неудачей начал терять веру в успех. Как по волшебству тут же зароились панические слухи о якобы возвращающейся из похода армии и невесть кем видимых рыцарях ордена.