Месть Империи 4. Бремя Власти

Как будто назло своей тревоге, Лада повернулась к Ольгерду и улыбнулась ему мягко и приветливо. По сути, с того дня, как они встретились на дороге, им и парой слов не удалось перемолвиться и виделись то всего один раз, когда свататься приходили, но все равно она была рада тому, что этот парень смог ее добиться, несмотря ни на что.

Ольгерд смотрел ей в глаза, наслаждаясь ее улыбкой и не слыша ничего вокруг, но когда загрохотали опрокинутые скамьи, и злобные крики наполнили своды зала, он словно очнулся. Его взгляд прошелся по переполненным ненавистью лицам, и в тот же миг в его сознании появилась оно. Белое красивое лицо со злой усмешкой на синих губах.

— Кто-то посмел испортить праздник моему мальчику! Накажи его! Никто не смеет мешать тебе!

Ольгерд бросил тревожный взгляд на Фарлана и словно прочел все события, что произошли. Теперь он услышал и слова Валтора.

— … сделает рабами вот этих вот рокси!

Его глаза встретились с глазами лесного вождя, и ненависть, горящая в них, поразила. «Кто это? Я ведь даже не знаю его, а он так ненавидит меня, что готов растерзать прямо здесь. За что?»

Праздник стремительно скатывался к кровавой резне. Не хватало лишь последнего слова, и взгляды всех озерных вендов были прикованы к Торвану. Ольгерд тоже посмотрел на него и увидел на побледневшем лице тщательно скрываемый страх.

«Нет, — подумалось ему в этот момент, — этот человек не потянет такой груз. Слабоват».

Неожиданно для всех, он вдруг решительно поднялся и, оглядев плотную толпу, шагнул на скамью, а с нее на стол.

«Жатва, жатва, жатва!» — Забила в бубен кроличья лапка.

Синие губы, скривившись, обнажили белые острые клыки.

«Накажи его, мой мальчик!»

Бух, бух, бух! Затопали, опрокидывая кружки, тяжелые шаги.

Взгляды каждого в этом зале устремились к шагающему по столам Ольгерду, а тот, подойдя к Валтору, склонился к его лицу.

— Ты хочешь крови⁈ — Его еле слышный голос напомнил лесному вождю шипение гадюки. — Так поднимайся ко мне, я познакомлю тебя с той, кто хочет ее больше чем ты!

Отшатнувшись, огромный венд в бешенстве рванул с пояса нож и оскалился.

— Девок во дворе своим шипением пугай, щенок! — Одним прыжком, он вскочил на стол и, не раздумывая, рубанул наотмашь. — Кровью своей умоешься, рокси поганый!

Нож распорол воздух, и Валтор, ощерясь, поменял стойку, готовясь к новому удару.

«Жатва, жатва, жатва!» — Еще яростней забарабанила кроличья лапка.

— Вот этой самой рукой сердце тебе вырву! — Для пущей наглядности Валтор вытянул вперед растопыренную ладонь и сжал пальцы в кулак. — Вот так!

В сравнении с даже рослым Ольгердом, венд казался настоящим гигантом. В его огромной лапище смертоносный клинок смотрелся какой-то безобидной детской игрушкой, наверное, поэтому никто в зале по-настоящему не осознал, что рокси без оружия.

Нож венда вновь стремительно рванулся к цели и вновь пронзил пустоту. Валтору на миг показалось, что рокси даже не пошевелился, делая из него посмешище. Взревев, он кинулся вперед, стремясь смести наглого чужака, но в этот момент его нога поскользнулась на разлившейся по столу луже масла, и огромная туша, взлетев, обрушилась всей массой на свежие сосновые доски. Не выдержав, те с треском подломились, и Валтор рухнул в разверзнувшуюся дыру.

Теперь над столом торчала лишь голова венда, ноги и обе руки. Ладонь все еще сжимала нож, а побагровевшее от стыда лицо исказилось гримасой ярости.

— Убьююю! — Зарычав, он попытался вырваться из западни, но сапог чужака ударом отправил его обратно.

Клинок выпал из разжавшихся пальцев, придавленная левая ладонь распласталась на досках стола, а прямо перед Валтором выросло белое неживое лицо с ледяными глазами.

— Этой рукой ты хотел вырвать мне сердце?

Венд не смог выдавить из себя ни звука, а его собственный тесак, взлетев в чужой руке, одним ударом отсек ему ладонь по запястье.

Крик боли разнесся по залу, а оторопевшие от всего произошедшего лесные венды услышали голос Ольгерда.

— Забирайте своего вождя и убирайтесь. Это мой праздник, и я никому не позволю его испортить!

Глава 25

Рассвет еще только-только наметился светлой полосой на краю горизонта, когда в дверь спальни Торвана настойчиво забарабанил кулак Остроя.

— Плохие вести, посадник. Выходь, поговорить надо. — Поскольку никто не ответил, старшина застучал снова, пока из-за двери не послышались шаркающие шаги.

— Какого рожна⁈ — В щели показалась всклокоченная башка главы города. — Чего надо?

Вместо ответа, Острой посторонился пропуская вперед стоящего за ним человека, и тот, понизив голос, выпалил прямо в лицо посаднику.

— Тонгры! Большая орда! Напали на деревню внезапно. Словно зверье дикое, перебили всех, не пощадили ни стариков, ни детей. Грабят…

Как-то враз сгорбившись, Торван уже не слушал стоящего перед ним гонца, зациклившись только на одной мысли: «Началось!» Как ни ждал, как ни готовился он к такому к повороту, но весть все равно словно обухом ударила. Недели не прошло, как отыграли свадьбу, а напасти уже посыпались одна за другой.