Месть Империи 4. Бремя Власти

Лезть в пекло ради чужих интересов, ему страшно не хотелось, и это мнение имело широкую поддержку в дружине, — мол, пусть венды сами свои проблемы разгребают, чего нам наперед ломиться и головы свои положить, не пойми за что. Поначалу, он даже хотел сговориться с Озмуном и сообща воспротивиться безрассудному решению конунга, но тот, как водится, заупрямился и ответа прямого не дал, лишь пробурчав: — «Венды дерьмо, конунг сопляк, но и в игры твои паршивые, Долговязый, у меня нет ни малейшего желания играть». Тогда он за Долговязого не обиделся, а со свойственным ему циничным прагматизмом подумал, что Озмун попросту выжидает и непременно поддержит противников похода, ежели тех наберется большинство.

Сейчас же, чувствуя на себе неодобрительно-вопросительный взгляд Ольгерда, он решил, что пришло время высказаться, пока все не зашло слишком далеко.

Состроив озабоченную гримасу, он убрал из голоса раздражение.

— Да нет, я в общем-то не против. План хороший, и может быть, Великие боги даруют нам удачу и победу, но меня больше другое волнует. — Повернувшись, Кольдин встретил нацеленные на него глаза конунга. — Уж больно многие в дружине спрашивают меня, — зачем мы вмешиваемся в чужую войну, да еще всю тяжесть ее себе на плечи кладем? Венды сами-то опасаются, не идут, выжидают, а мы на рожон полезем. Боюсь, как бы дружина не возроптала, да не воспротивилась. Может, не стоит людей будоражить и повременить пока. Соберутся венды всей силой, так и мы присоединимся. Все довольны будут и риска никакого.

Чем дольше говорил Кольдин, тем сильнее кривилось лицо Ольгерда.

— Неужто ты струсил, Долговязый? Тогда так и скажи, чего дружиной то прикрываться.

— Зачем ты, Оли, уважаемых людей обижаешь⁈ — Губы Кольдина обиженно поджались. — Я тебе правду говорю, а там уж сам решай, но знай, люди недовольны, как бы беды не вышло.

Смерив еще одним взглядом Кольдина, Ольгерд задумался: «А ведь, старый хрыч, не советует, не заботу проявляет, он ведь в открытую угрожает. Если сейчас подобное спустить, то дальше только хуже будет. Любое решение будут оспаривать и власть конунга к нулю сведут. Нет, такое отпускать на самотек нельзя, надо сегодня же поставить на этом вопросе такую жирную точку, чтобы ни у кого больше даже мысли не возникало спорить со мной».

Словно в отзвук его мыслей, в глубине сознания тут же всплыли ледяные глаза на белом идеально правильном лице.

'Как этот ничтожный червь посмел сомневаться в твоих решениях⁈ Накажи его, мой мальчик! Вырви его поганое сердце!

Бум! Бум! Бум! — забарабанил бубен, и горячий поток рванулся по жилам.

Ольгерд прикрыл глаза, пытаясь успокоиться и не дать кроличьей лапке разогнаться. Сжатые в кулаки пальцы до боли вонзились в мякоть ладоней, но он все же справился. Контуры демона затуманились и пропали, грохот в висках затих, и только после этого, он вновь ответил на взгляд Кольдина.

— Хорошо. Собирай всех, я готов выслушать недовольных.

Такая неожиданная покладистость поставила матерого интригана в тупик, он готовился к ярости, к обвинениям в свой адрес, и теперь, даже не сразу нашелся что ответить. Помолчав пару мгновений, он все же кивнул.

— Как скажешь. Сейчас кликну, думаю, ждать не придется.

* * *

Пространство между вытащенными на песок кораблями и линией шатров забилось довольно быстро. Клич о том, что конунг зовет на разговор, разлетелся мгновенно, и дружинники, побросав все дела, спешно потянулись на площадь.

Когда Ольгерд вышел из шатра, плотная толпа уже растянулась дугой напротив. Все ждали, что скажет юный конунг, но первые же слова удивили многих.

Мрачно оглядев лица бойцов, он гордо вскинул голову и спросил.

— Вот, вы скажите мне, для чего вы сюда пришли? Подбирать объедки за вендами или брать лучшее? Может, хотите прислуживать им, бегать куда пошлют, спину им прикрывать? А может быть, вообще, хотите в обозе за ними таскаться да оружие их героям носить?

Слова конунга хлестали обидно и по рядам недовольно понеслось.

— Да когда такое было, чтобы руголандцы кому прислуживали⁈

— Не-е-е! Не для того мы здесь осели, чтобы в хвосте у кого-то плестись!

Выждав пока недовольный хор наберет силу, Ольгерд прервал его.

— Так ежели не хотите за местными в подручных бегать, надо сделать так, чтобы они не только вас боялись, но и уважали, видели в вас героев, за которыми не страшно ни в огонь, ни в воду. Только тогда вы поведете вендов, а не они вас. Вот, говорят мне, что вы недовольны, мол, не хотите за местных кровь проливать. А как же без крови то⁈ Без крови — ни славы, ни богатства не завоюешь. Не знаю как вы, а я пришел на этот берег, чтобы править. Править всей этой землей, отсюда до самой южной империи. Править так, чтобы от нашей славы вздрогнули небеса, и Оллердан сам лично за каждым из вас спустился, дабы к столу своему призвать.

От этих слов лица руголандцев растянулись в мечтательно-восторженных улыбках.

— Вот загнул, так загнул… Чтобы бог отец за нами…

— Это же какой подвиг надо совершить, чтобы?..

Словно услышав этот обращенный в никуда вопрос, Ольгерд выкрикнул прямо в толпу.