Месть из прошлого

Обычно осенними вечерами в Санта-Монике поднимается прохладный ветерок и многочисленные туристы сваливают в уют гостиниц. Найти парковку рядом с океаном в это время дня не представляет особого труда, но сегодня, к моему великому удивлению, все парковки оказались забиты.

Недоумевая, чем вызван такой ажиотаж, я медленно объезжала их одну за другой, круг за кругом. Около самой последней заприметила свободное местечко и поднажала на газ. К моей немереной досаде оно предназначалось для инвалидов. Подумав с минуту и рассудив, что вечером эта часть стоянки вряд ли срочно понадобится кому-нибудь из них, я решительно впихнула машину на свободный островок.

Хихикающая и целующаяся у въезда на парковку молодая парочка с осуждением посмотрела на меня. Чувствуя себя в душе последней свиньей и нарушительницей бесчисленных, но справедливых американских законов, я поинтересовалась у молодых людей, какие великие события происходят в предвечерней Санта-Монике. Оказалось, гуляла какая-то школа.

Я вытащила из багажника свитер, дневник Марины, перевод – весь измятый и в жирных пятнах от вонючих гамбургеров Мура – и не спеша пошлепала к вздыхающему невдалеке океану.

Кругом вопили и галдели веселые подростки. Я направилась подальше от них, к пирсу, но сегодня явно был не мой день – вход на пирс преграждала огромная яма. Через яму кто-то перебросил доски, а лаконичное объявление грозно требовало от туристов остановиться.

Возвращаться к орущим подросткам страшно не хотелось и, в очередной раз наплевав на запреты, я осторожно перелезла через яму по узким доскам и прошла на самый конец пирса. Осенний черный океан мирно шуршал подо мной. Появилась яркая круглая луна, напоминавшая теплый желтый оладушек, который так и хотелось съесть. Прохладный бриз лохматил волосы и забирался под теплый свитер.

Я сидела, вдыхала морской воздух, читала перевод дневника и думала о Марине.

Пылкий адвокат царицы Марины Эдвард Спенсер безапелляционно заявил, что девушка умерла насильственной смертью, да и многочисленные исторические романы придерживались такой же версии. Разница была лишь в том, что несчастную Марину в официальных источниках уморили голодом в сторожевой башне. Но прямых доказательств-то никаких ни у кого нет!

Так почему нельзя согласиться с версией Эда, который предполагал, что Марину зарезали ножом или закололи спицей? Ведь очевидцев преступления, совершенного четыреста лет назад, как и подлинных документов нигде не осталось.

И где же, где же связь между убийством сына царя Дмитрия и семьи императора Николая II, о которой упомянула Елизавета Ксаверьевна той памятной ночью перед смертью?

Я попыталась сосредоточиться и вспомнить давным-давно прочитанную и полузабытую информацию о расследованиях расстрела несчастных Романовых в Ипатьевском доме в 1919 году. Итак, что помню?

Временное правительство присяжного поверенного Керенского низложило последнего русского императора, но до прихода к власти бешеных «народных освободителей» в ноябре 1917 года тому не грозила гибель.

Вот когда большевики захватили власть в проклятом Богом 1917 году, Белое движение и генерал Колчак осознали серьезность сложившейся ситуации и попытались вывезти семью низложенного императора за рубеж.

Но вот что странно! Никто из царских родственников не согласился помочь несчастной семье. Все старания разбились о странное и стойкое нежелание западных правителей-родственников предоставить кров Николаю II.

Король Англии и двоюродный брат бывшего русского императора отказался принять семью, заявив, что Романовы «скомпрометировали себя кровавыми расправами над рабочими». Но причем здесь несчастные дети Николая? Можно подумать, что в Англии рабочие не бастовали и провинившихся перед короной не сажали в тюрьмы.

Дания, Испания, Норвегия, Швеция, Португалия не приняли государя по причине нейтралитета. Франция, как оказалось, недолюбливала государыню Александру, а Германия находилась в состоянии войны с Россией. Но ведь все родственники знали об опасности положения! Ладно, страны в нейтралитете не могли принять бывшего императора с женой, но оставить молоденьких девушек и больного мальчика на растерзание большевикам?

В 1918 году всю семью низложенного царя расстреляли: Николая, императрицу, больного цесаревича Алексея и его четырех сестер. Одна из девочек, кажется, восемнадцатилетняя Анастасия, была сильно ранена, плакала, но ее хладнокровно добили штыками. Тела убиенных подвергли немыслимому глумлению – им было отказано в православном погребении. Трупы взрослых и детей сбросили в заброшенную шахту, предварительно раздев донага, лица мучеников разбили прикладами, тела облили серной кислотой.

Так почему же родственники Николая и Александры отказывали семье в политическом убежище? Неужели они знали, что никто и ничто уже не может спасти семью, потому что час возмездия пробил? Наказание за преступление… Кара…

А если еще вспомнить магическое число 23… И тот факт, что царствование Романовых началось в стенах Ипатьевского монастыря, а закончилось в подвале Ипатьевского дома…